…интересно, как Вадик? Сходил к врачу все-таки или по давней своей привычки забил на неприятное происшествие?
И на меня.
Может, напился в тесной компании, пожаловался народу, что я, тварь этакая, неблагодарная, сгинула, не сказав на прощанье ни словечка… кто еще вспомнит? Танька, на которую теперь и моя смена ляжет? Пациенты мои, вернее, их хозяева, наверняка недобрым словом, ведь безответственно это – бросать их без предупреждения…
Мать…
…она, пожалуй, вспомнит обо мне, когда поймет, что жрать нечего. И то не факт…
Жильцы, занявшие бабкину квартиру… им с маменькой будет проще дело иметь, чем со мной. Та-то давно не в том мире живет.
Я тряхнула головой.
Нет, не думать.
Это все… стресс, который не мешало бы заесть, раз уж в кармане моих джинс завелась мелочевка. И плевать, что кошель этот был брошен папулей, не иначе как в остром приступе родительской любви.
Ни слова не сказал.
Взглядом смерил.
Кошель швырнул. И гордо удалился… сволочь. Бабку я так и не увидела, полагаю, к счастью, ибо договоренность договоренностью, а не нравилась она мне. Заочно, так сказать… Амелия… извиняться за свой фокус не стала и вообще сделала вид, что ничего такого особенного не произошло. Зато озаботилась моим гардеробом, что, как по мне, лучше всяких там… прощений.
На Амелию я, странное дело, не злилась. У нее был свой интерес, у меня – свой, а как уж оно получилось, так никто не обещал, что легко будет.
Итого, у меня имелась вместительная сумка, кошелек с парой сотен местных талеров, как в бумажном, так и в металлическом воплощении. Связка книг, по словам Амелии совершенно необходимых мне, и острое желание чего-нибудь сожрать.
Принюхавшись, я двинулась по коридору.
А что… внушительно.
Серые стены. Портреты в золоченых рамах. Окна и тяжеленные шторы неопределенного цвета. Узорчатый свод. Изредка – статуи…
…со зверем я попрощалась.
Обняла и поцеловала в теплый нос, сказав:
- Если получится, то свидимся. А нет… спасибо за все…
Тепло, окутавшее ладони, было ответом.
- Надо же, - Амелия, единственная, кто вызвался проводить меня, действительно удивилась. – Он давно уже не отзывался…
- Кто?
- Хранитель рода… что ж, значит, такова судьба…
Объяснять она не стала, а я не стала задавать вопросы. Признаться, меня куда больше беспокоило грядущее поступление.
Я вздохнула.
Вот и…
…столовая.
Студенческая. Не сказать, чтобы огромная, не сказать, чтобы нарядная. Все же местные жители явно тяготели к серости и камню. Единственным украшением стен можно было считать прожилки строительного раствора и темные пятна, попадавшиеся то тут, то там…
Столики.
И до боли знакомая длинная лента.
Раздача.
Касса. И печальная тетка, выщипывавшая брови.
- Новенькая? – она отерла пинцет о рыжий фартук и провела мизинцем по остатку брови. – Куда?
- Целители… если подготовку пройду.
- А… из поздних?
- Вроде того…
- Чьих будешь? – ее любопытство было ленивым и незлым, а потому я пожала плечами и честно ответила:
- Похоже, что ничьих…
…а кормили вполне сносно. За полторы монеты я получила миску супа-пюре, жаркое с гарниром из жареной моркови, сок и булочку.
- Ешь скорей, - посоветовала тетенька. – А то скоро понабегут…
И оказалась права. Я уже доедала суп, медленно, смакуя каждую ложку – все-таки вкус был довольно необычен, что-то ореховое и острое одновременно, когда раздался протяжный гудок. И столовая наполнилась людьми.
Что сказать…
А ничего, почему-то мне представлялось, что этот университет будет чем-то особенным, а на деле… те же люди.
