О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта - страница 12

Оставив наши удостоверения оформляться, мы с Дином и Дэвидом пошли за угол здания, в транспортный офис, где выдавались водительские права. Экзамен на получение прав исчерпывался тем, что надо было проехать вперед по улице, затем обогнуть кольцевую развязку и вернуться обратно. Все мы благополучно справились с заданием. Экзаменатор провел для нас инструктаж по правилам вождения автомобилей ООН, хотя бóльшую часть времени заняли его жалобы на многочисленных нарушителей, к которым он, судя по всему, причислил и нас.

Вообще, если говорить серьезно, удостоверение ООН и водительские права были нам жизненно необходимы: они гарантировали дипломатический иммунитет, свободу перемещения, защиту от личного досмотра и досмотра автомобиля. Нам полагалось носить документы на цепочке на шее. Получив наконец свежезаламинированные карточки, которые тут же прилипли к вспотевшей коже, мы вернулись на базу Трибунала. Мы погрузили в «Лендровер» и прицеп все имевшееся у нас оборудование. Пора в путь. Поскольку Биллу нужно было остаться на какое-то время в Кигали, он попросил двух следователей МТР Дэна и Фила сопроводить нас. Хотя Кибуе находится всего в девяноста километрах к западу от столицы, поездка заняла четыре часа: многочисленные блокпосты Патриотической армии Руанды (ПАР) и ремонтные работы сделали свое дело.

Свои первые впечатления от Руанды за пределами Кигали я получала под музыку группы «Абба» – именно она играла в нашей машине. Первые минут сорок наш путь пролегал по асфальту, затем были три часа более или менее ровной грунтовки, а закончилось все посреди грязи и выбоин, так что сидевшие сзади то и дело подпрыгивали на своих местах. Несмотря ни на что, я чувствовала удивительную легкость и волнение внутри – предвкушала будущие открытия – и, кажется, почти не моргала и все никак не могла сдержать легкую улыбку. Пейзаж лишь усиливал мои чувства: Восточная Африка пробудила внутри благодарные воспоминания о родителях, и я была счастлива снова видеть местных жителей, чья гордая осанка вызывала у меня желание выпрямиться. За окнами машины все было наполнено величественной красотой: по мере приближения к цели нашего путешествия местность постепенно менялась от более равнинной возле Кигали к более гористой на западе, в районе Кибуе. Холмы были заняты где под чайные, где – под банановые, а где – под кофейные плантации, одна панорама сменялась другой в калейдоскопе лоскутных склонов, усеянных хижинами с соломенными крышами и домами из необожженного кирпича. По дорогам шли люди – из одной деревни в другую, – с горшками и припасами на головах и младенцами на спинах. Дети махали нам, когда мы проезжали мимо.

У каждого города стоял блокпост, и на каждом нам приходилось останавливаться. Из маленького строения обычно выходил молодой солдат, просил сдать назад, или заглушить мотор, или что-то еще. Затем он подходил к машине и проверял документы, спрашивая по-французски, куда мы едем, откуда приехали и чем занимаемся. Спустя несколько напряженных минут солдат, видимо, решал, что с нас достаточно, приказывал своему напарнику сбросить на землю веревку, служившую импровизированным шлагбаумом, и отпускал нас.

Озеро Киву поражало воображение. Дорога спускалась с горы, проходила у самой кромки воды, а после вновь убегала наверх, и так до самого города Кибуе – настоящие американские горки. Церковь в Кибуе оказалась совсем не такой, какой я ее представляла. Позже, узнав страну получше, я поняла, что это типичный образец римско-католической архитектуры в Руанде. Здание было воздвигнуто еще в 1960-е годы бельгийскими священниками: высокое и объемное, с каменной отделкой, витражами и колокольней. Отчеты свидетелей не давали истинного представления об ее изолированности: с дороги церковь смотрелась как одинокое здание на возвышении среди небольшого полуострова, вдающегося в озеро Киву, добраться до которого можно только по воде или единственной дороге.