О чем молчала Мадонна Литта - страница 5

Старалась работать я всегда, хоть и бывали перерывы. В одной из ремиссий получила даже опыт в самом элитном салоне города, где обслуживались богатые и пафосные люди – политики, спортсмены, чиновники, звезды на гастролях. Но, несмотря на заявленный престиж, зарплату сотрудникам задерживали месяцами, а требования и новые претензии высказывались ежедневно. Я ушла.

Связалась с Аней. Мы были знакомы давно. Такая, знаете, худенькая, невысокого роста, загорелая блондинка, одета всегда по фигуре в брендовые вещи. Несколько лет назад у нее был парень, который распространял наркотики. Одна из моих бывших подруг часто употребляла с их парой в одной компании. Как и многих в то время, парня посадили, и Аня нашла себе другого. Новый ей помог открыть свою студию парикмахерских услуг. Это был небольшой светлый кабинетик с парой кресел, мойкой и большим зеркалом во всю стену. Аня не стала оформляться как индивидуальный предприниматель, поэтому брала к себе работать без трудового договора. Клиентов было достаточно, оплата по факту. Такой вариант меня устраивал больше всего. Аня казалась мне успешной, мне хотелось научиться у нее так высоко себя ставить. Я завидовала ее самооценке. Она никогда не соглашалась на меньшее, не позволяла экономить на себе своему мужчине. Ее ухажера звали Саша, он содержал ее, дал денег на увеличение груди и ринопластику. Аня, как лиса, всегда с ним ласково разговаривала, скрывала от него свои привычки, что было очень просто – Саша ходил в моря. Она нюхала, пока его нет, старалась все время зацепиться с золотой молодежью, ведь там «уважаемые люди, просто иногда расслабляются таким способом, но они же не конченые».

Аня курила траву и нюхала мефедрон: «Люди, которые курят лед, – конченые». Чего уж говорить о тех, кто кололся всем, чем придется. Но меня она на удивление принимала хорошо, потому что видела, как я пытаюсь завязать и какой доход я ей приношу. Рядом с Аней я чувствовала себя неполноценной. И она это считывала, понимала свое превосходство надо мной – неказистой одинокой мамашей. Могла запросто раскритиковать мой макияж, манеру речи или прическу. Но все же Аня испытывала жалость ко мне, приносила свою старую одежду, иногда кормила обедом. Я прощала ее едкие замечания, ведь она взяла на себя роль моего учителя. Я смотрела на нее, как на свое прошлое, где еще не осознавала, что у меня проблемы с наркотой. Я рассуждала точь-в-точь как она. Аня не признавала себя наркоманкой. Предсказуемо, что ж! Однако ее мнение, что употреблять безвредно, если знаешь как, опровергали ее частые прогулы и агрессивное поведение. Я и клиенты уже привыкли, что она всегда минимум на полчаса опаздывала.

Тот день исключением не стал. Я встретила клиентку и начала подготавливать к наращиванию волос. Вдруг залетела Аня. Ей уже можно было ничего не говорить, я по ее лицу сразу понимала, что она в плохом настроении. Ее раздражение заполнило все помещение, даже девушка в кресле замолчала. Я боялась Аню такой, обычно это означало отходняк после ночного клуба. В таком состоянии она могла сорваться даже на клиента, не говоря уже о сотрудниках. Я старалась молчать. Мне важно было отпроситься на несколько дней, ведь я не знала, сколько времени потребуется, чтобы отойти. А работу я терять не хотела.

Я выполнила свою часть услуги и села на диванчик. Едва дождалась окончания Аниной работы. Когда клиентка захлопнула за собой дверь, я выпалила: «У меня ВИЧ…» Видно было, как моя «начальница» поменялась в лице, недовольную гримасу стерло сочувствие… Она медленно, будто старалась удержать равновесие, подошла к креслу для клиентов и стекла в него.