– Потому что в этом вся Инес, – ответила Амаранта. – Она слишком хороша для домашних дел вроде вышивания и вязания, да и для всего, что подобает делать приличным леди. – Она недовольно покосилась на меня. – Однажды любопытство выйдет тебе боком.
Я расстроенно понурила голову. Я не гнушалась вышивания или вязания. Просто они мне не давались.
– Это из-за твоего cumpleaños[5], – сказала Эльвира. – Точно. Ты расстроена, что родителей не будет, и я тебя понимаю. Правда, Инес. Но они вернутся, и мы устроим грандиозный праздник, на который позовем всех симпатичных юношей нашего квартала, и Эрнесто тоже.
Отчасти она была права. Родители собирались пропустить мое девятнадцатилетие. Еще один год, когда свечи на торте я задую без них.
– Твой дядя плохо влияет на Кайо, – фыркнула Tía Лорена. – Не понимаю, почему мой брат спонсирует настолько абсурдные проекты Рикардо. Только представьте, они ищут гробницу Клеопатры.
– ¿Qué?[6] – переспросила я.
Даже Амаранта выглядела потрясенной. От удивления у нее отвисла челюсть. Мы обе любили читать, но я не знала, прочитала ли она хоть одну из моих книг о Древнем Египте.
Tía Лорена слегка покраснела и нервно заправила за ухо тронутую сединой прядь каштановых волос.
– Последнее увлечение Рикардо. Очередная глупость, которую Кайо обсуждал со своим юристом. Я случайно подслушала разговор, вот и все.
– Гробница Клеопатры? – переспросила я. – В чем именно заключается спонсорство?
– Что еще за Клеопатра? – спросила Эльвира. – И почему ты не назвала меня так, Mamá? Звучит гораздо романтичнее, чем Эльвира.
– Сколько можно повторять, Эльвира – достойное имя. Элегантное и благородное. Как и Амаранта.
– Клеопатра была последней царицей Египта, – пояснила я. – Papá только о ней и говорил перед последней поездкой.
Эльвира нахмурилась.
– В Египте могли править… женщины?
Я кивнула.
– Египтяне были весьма прогрессивными людьми. Клеопатра, кстати, была не египтянкой, а гречанкой. И все равно египтяне опережали свое время. И наше тоже, если вам интересно мое мнение.
Амаранта неодобрительно посмотрела на меня.
– Нам неинтересно.
Я проигнорировала ее и демонстративно уставилась на тетю, приподняв бровь. Меня прямо распирало от любопытства.
– Что еще вам известно?
– Ничего, – ответила Tía Лорена.
– А по-моему, это не так, – возразила я.
Эльвира подалась вперед и повернула голову, чтобы посмотреть на свою мать.
– На самом деле мне тоже интересно…
– Конечно. Тебе интересно все, о чем говорит Инеc, – сердито сказала моя тетя. – Что я говорила о любопытных леди, которые лезут в чужие дела? Амаранта никогда не доставляет мне подобных проблем.
– Так разговор-то ты подслушала, – заявила Эльвира. Затем повернулась ко мне с довольной улыбкой. – Как думаешь, твои родители прислали что-нибудь вместе с письмом?
Подошвы моих босоножек быстро шлепали по плитке, а сердце спешило им в такт. Вместе с прошлым письмом родителей мне доставили прекрасные подарки. Пока я распаковывала их, моя обида частично улетучилась. В коробке были настоящие сокровища: потрясающие желтые туфли с золотыми кисточками, розовое шелковое платье с изящной вышивкой и причудливая накидка, сочетавшая множество цветов – багровый, оливковый, персиковый и бледно-бирюзовый. Но это еще не все: на дне ящика я нашла медные чашки и поднос из эбенового дерева, инструктированный жемчугом.
Я дорожила каждым подарком, каждым письмом от родителей, хотя на самом деле желала совсем другого. Это не имело значения. В глубине души я понимала, что на большее рассчитывать не приходилось. Родители выбрали Египет, посвятили ему свои сердца, тела и души. Я научилась жить с этим, как бы тяжело мне ни было.
