– Работа ваших соотечественников. Полагаю, вы гордитесь их триумфом, – с горечью добавила я.
Мужчина моргнул.
– Простите?
– Вы англичанин, – сухо сказала я.
Незнакомец приподнял бровь.
– Ваш акцент, – пояснила я.
– Верно, – ответил он. Морщинки в уголках его рта стали четче. – Значит, вы всегда знаете, о чем думает и что чувствует абсолютный незнакомец?
– Почему мой дядя не приехал? – парировала я.
Мужчина пожал плечами.
– У него встреча со специалистом из Службы древностей. Он не смог ее перенести, но просил передать свои извинения.
Я попыталась сдержать сарказм, но не смогла.
– Ах, ну раз он просил передать извинения… Впрочем, он мог хотя бы передать их вовремя.
Губы мужчины дрогнули. Он запустил руку в свои густые волосы, снова откинув растрепанные пряди со лба. Это придало ему ребячливый вид, но лишь на мгновенье. Плечи мужчины были слишком широкими, а руки слишком грубыми и мозолистыми, чтобы отвлечь от хулиганского вида. Как раз такие типы и выживают обычно в пьяных драках.
– Что ж, не все потеряно, – сказал незнакомец, показав на мои вещи. – Теперь я к вашим услугам.
– Вы очень любезны, – нехотя ответила я, хотя отсутствие дяди меня все еще расстраивало. Разве он не хотел встретиться со мной?
– Вовсе нет, – лениво ответил мужчина. – Не пора ли нам в путь? Меня ждет экипаж.
– Мы отправимся прямиком в отель? «Шепердс», верно? Они, – мой голос дрогнул, – всегда останавливались там.
Выражение лица незнакомца стало натянуто нейтральным. Только теперь я заметила его слегка покрасневшие глаза и густые ресницы.
– На самом деле в Каир я возвращаюсь один. Я забронировал для вас обратный билет на пароход, на котором вы только что прибыли.
Я моргнула, уверенная, что ослышалась.
– ¿Perdón?[10]
– Я потому и опоздал. В кассе была чудовищная очередь. – Заметив мой недоумевающий взгляд, мужчина торопливо продолжил: – Я провожу вас. – На этот раз его голос прозвучал почти добродушно. Или прозвучал бы, если бы не его суровый вид. – И прослежу, чтобы вы поднялись на борт до отправления.
Каждое слово неумолимо обрушивалось на меня. Я никак не могла осознать их. Возможно, мне в уши морская вода попала.
– No te entiendo[11].
– Ваш дядя, – медленно начал мужчина, словно мне было пять лет, – хочет, чтобы вы вернулись в Аргентину. У меня билет на ваше имя.
Но я только что прибыла. Как он мог так быстро отослать меня? Моя растерянность быстро переросла в гнев.
– Miércoles.
Незнакомец склонил голову и удивленно улыбнулся.
– Разве это не переводится как «среда»?
Я кивнула. По-испански это слово звучало почти как mierda – ругательство, которое мне запрещали произносить. Mamá заставляла отца в моем присутствии заменять его другим словом.
– Что ж, сейчас я помогу вам, – сказал мужчина, порывшись в карманах. Достал мятый билет и вручил мне. – Денег не нужно.
– Денег не… – машинально повторила я, тряхнув головой, чтобы собраться с мыслями. – Вы даже не представились. – И тут меня снова осенило. – Вы говорите по-испански.
– Я ведь сказал, что работаю на вашего дядю, разве нет? – Мужчина снова улыбнулся очаровательно ребячливой улыбкой, которая шла вразрез с его мускулами. Казалось, он мог убить меня ложкой.
Я определенно не была рада этому знакомству.
– Что ж, – сказала я по-испански. – Тогда вы поймете меня, когда я скажу, что не уеду из Египта. Если мы продолжим путь вместе, я должна знать ваше имя.
