В замке появились двое слуг, Беннет нанял, и когда Гай вступил в главный зал, все равно громадный, хоть в нем появился длинный стол с двумя лавками по обе стороны, в исполинском камине жарко полыхают целые бревна, а вдоль стен уже поставили по два напольных подсвечника, каждый на десяток свечей.
Он на ходу провел ладонью по столешнице, поструганная, и то хорошо, а так вообще-то настолько сколочены грубо, словно в Англии нет столяров, а только плотники.
Под подошвами приятно шуршат сухие листья камыша, здесь так принято, в то время как в Кардифе пол обычно щедро усыпают свежей соломой.
Хильд шел следом, довольный и гордый, словно это все он сам сделал, лицо сияет, как полная луна в безоблачную ночь, а глаза горят, как звезды.
– Как постарались?
– Глазам своим не верю, – ответил он. – Да с такими работниками быстро соберем выкуп для Ричарда!
Хильд сразу посерьезнел, сказал быстро:
– Только им такого не говорите!
– Почему?
– Хоть простой народ и обожает Ричарда, но тему выкупа лучше обходить стороной… Итак, пир по случаю возвращения?
Гай изумился:
– А что, есть чем пировать?
– Да люди собрали… немножко. О вас все говорят с надеждой, ваша милость.
Гай счастливо развел руками.
– Даже не знаю, что сказать… Хорошо, только малость умоюсь с дороги.
Он умылся, переоделся и сам покормил коня, а когда перешагнул порог главного зала, охнул от обилия народу. Правда, столы заставлены едой не слишком густо, народ беден, однако чувствуется, что принесли если и не последнее, то лучшее, что было.
Он медленно прошел к столу на небольшом помосте, там три стула, все пока пустые, повернулся к собравшимся.
Хильд, Беннет и Аустин, Скальгрим и Сван, еще несколько человек, которых знает в лицо или по именам, остальные все незнакомые, но смотрят на него с надеждой.
– Друзья, – проговорил он и ощутил в горле ком, – теперь я знаю точно, что сделаю все… если надо, то и жизнь отдам!.. но буду защищать вас до последней капли крови…
Он не успел закончить, дверь в зал распахнулась, на пороге появился молодой крестьянин с залитым кровью лицом. Он пошатнулся и ухватился за косяк.
Из-за столов крестьяне выскакивали с криками, подбежали, кто-то поддержал, кто-то начал вытирать рукавом кровь с лица.
Он прокричал быстро:
– Ваша милость! Люди графа Ингольфа… они напали на нас… Джона побили, Фриура бросили в реку, а скот наш угнали!
Гай вскинул руку, останавливая бурный поток слов.
– Давай сначала. Почему напали? Где напали? Что вы делали в это время?
Крестьянин всхлипнул, размазывая слезы, глаза его с великой надеждой смотрели на грозного шерифа.
– Ваша милость, мы пасли коров, как всегда, на берегу реки, там лучший из лугов с такой травой… И вдруг с той стороны примчались всадники, это графский сын, с ним еще пятеро, покричали что-то нам, но мы не расслышали, потом они ускакали вниз, там река разливается и можно перейти по мелкому, мы ж не думали, что переправятся на нашу сторону и нападут!.. Джона побили, Фриура бросили в реку…
– Это понял, – прервал Гай. – А что со скотом?
– Они смеялись, потом один предложил угнать добычу в замок, так как мы сарацины, у нас добычу отнимать можно и нужно. Остальным понравилось, долго хохотали и вот угнали все стадо!.. Ваша милость, что мы скажем в селе?
Гай пробормотал отстраненно:
– Да так и скажите, врать нехорошо. Иначе запутаетесь… Беннет!
Беннет поднялся из-за стола, собранный и злой, как еж, увидевший лису.
