– Хотите, я полечу вместо вас? – горячо, почти как Юра Четверкин, сказал Задоров.
– Вам нельзя, Иван Дмитриевич, – Казаринов поднял голову и мягко улыбнулся. – У вас и на земле еще много дел.
Публика в «Лунатиках» встревожена. Не менее пятнадцати черных котелков вышли из декоративного кустарника и перелезли через барьер в кафе. Лишь поэт на сцене, ничего не замечая, продолжает витийствовать.
– Где Пирамида? – спрашивает Отсебятников Панкратьева.
– В отхожем месте, госп… пардон, в туалете, мусью.
В кафе появляется Юра Четверкин без «пирамидского» грима. Он подходит к Лидии для решительного объяснения.
– Лидия Дмитриевна, я – Четверкин!
Лидия морщится.
– Какой еще Четверкин? Что вам угодно?
Двадцатый век разодран в клочья,
Сигналы радио летят,
Аэроплан рычит по-волчьи,
Терзая тучи, как ягнят.
Дико взвыв, Илья Царевококшайский закончил аэроду.
– Чудо свершилось! – объявил раскрашенный человек.
– Пройдемте, господин хороший! – котелки взяли его под бока.
– Туалет пуст, ваше высокоблагородие! – испуганно рявкнул Панкратьев.
– Что-о?! – завопил Отсебятников. – Упустили?!
– Позвольте, если туалет свободен, – попросился смиренный поэт.
– Взять мерзавца!
Котелки обратали Царевококшайского.
– Не имеете права мять духовное лицо! – рванулся Юра.
– Взять мальчишку!
– Отрок мой подопечный! – возопил изумленный поэт.
Отсебятников тангообразно скользнул к Лидии.
– Мадмуазель, вы арестованы!
Вдруг произошло неожиданное. В кафе с громкими возмущенными возгласами на родных языках вошли иностранные пилоты. Обычно меланхоличный Луи Каюзак сейчас с горящими глазами играл на гитаре «Марсельезу». Фон Лерхе нервно колотил тростью по черным котелкам. Тацуо Хаара щетинился приемами карате. И наконец, Ринго Джеггер тащил за собой на лассо до смерти перепуганного фабриканта Ветчинкина.
– Мерд! Шайзе! Блади Ветчинкин, сан ов де бич! Капиталиста нехолосая! Стыд! Стыд! – восклицали пилоты.
– В чем дело, господа? Мешаете развлекаться, – строго сказал пилотам Отсебятников.
– Эта капиталиста продала нас бухарскому эмиру, – объяснил японец.
– Господа, всего на один сезон! – возопил Ветчинкин.
– Мы свободная пилота! Капиталиста не подциняяся! Банзай, товариси!
Американец выхватил из-за пазухи ковбойской кольт.
– Айл килл олл копс!
И ринулся к Отсебятникову.
– Все свободны! – тут же заявил полковник и скользнул к Каюзаку. – Солидаритэ, – шепнул он ему и хлопнул в ладоши. – Бутылочку перцовой, силь ву пле!
Лидия Задорова управляла «фарманом». Неуклюжая машина, та самая, на которой Пирамида-Четверкин совершил свой ночной полет, делала круг за кругом над летным полем завода «Дедал».
Девушка была счастлива. Высотный ветер трепал ее светлые волосы, выбившиеся из-под меховой шапки. Иногда она посматривала вниз и видела под собой распластанный и уже готовый к рекордному полету «Киев-град» и рядом фигурки людей.
«Чудо этот «Дедал». Всего неделю я здесь и вот уже в воздухе, – думала Лидия. – Хорошо, что послушалась Пирамиду. Но где он сам? Что за странная, в самом деле, фигура!»
В это время внизу шли последние приготовления к старту «Киев-града».
Юра, Яша, Миша и Кеша крепили к ферме фюзеляжа запасные баки с горючим. Юра и Яша привычно пикировались.
– Вы очень много понимаете, Юра, – ворчал Яша. – Вы просто академик Жуковский.
– Какой вы умный, Яша, – огрызался Юра, следя за самолетом Лидии. – Вумный, как вутка.
– Крепите болтик, Юра. Задорова обойдется без ваших пылких взглядов, – добродушно язвил Яша.
