О государстве. Людологическое эссе - страница 17

Генезис государства не содержит в себе ничего особенного с точки зрения социальной организации. Это всегда военная форма происхождения, так или иначе увязанная с войной и в этом, пожалуй, единственная специфика. Любая успешная война движима силой и вдохновением воинов. Мирное время обеспечивается теми, кто рожден в нем и не знает вкуса военной удачи. Мир всегда лучше любой войны, ибо воинов немного и не они составляют основу бытия значения в мире, но именно в них воплощена сила разрушения социального. Человек был настолько слаб, что тот мир, который он себе создал, мир игры и выживания в области значения игры, это как сопереживание вне удачной охоты. Тот, кто мог себя прокормить сам и добыть себе пищу в охоте не нуждался в коллективе. Скотоводство, земледелие создали те, кто не был готов выживать, рискуя каждый день жизнью и те, кто устал быть вечным охотником. Все, что мы связываем с цивилизацией есть продукт понижения личного усилия человека, стремления успешного кооптирования в то, что функционирует в связях, нарастающих по типу коллективной организации. Когда охота неудачна коллективно, при том, что все исполнили свои обязанности добросовестно и прошли акт инициации надлежащим образом – никто невиновен. Форма личного участия в общем деле – первое, что создает человека человеком. Восприятие внешней необходимости как собственно желаемого и поэтому личного – условие для успешности: «я должен, – значит я хочу». Любая девиация в стандарте ритуала – поражает в правах на успех весь коллектив. Вместе с тем осознанное коллективное бытие невозможно без подвижного ритуала, сущность которого в том, чтобы обеспечивать всех и каждого. Государство рождается там, где есть необходимость значительного управления в целях обеспечения алгоритма согласующегося с необходимостью, расположенной в области представления (это может быть как текстуально выраженная воля монарха, так и сложившийся обычай, так и приказы, правила военачальника- без разницы). Избыточность необходимости управления в четком соответствии рождает все институты государственного, первым из которых является сбор дани с завоеванных (налоги).

Разрушение – сопутствующее начало любой игре. Нет ничего проще, чем нарушить ход реализации любого процесса. В определенных случаях достаточно просто отвлечься, сопряжение с другим бытием в возможности неизменно переключает ход реализации всей парадигмы.

Государство – это всегда устройство социального мира, устройство парадигм бытия. В тот момент, когда та или иная парадигма, целевое предназначение которой состоит в том, чтобы структурировать другие парадигмы, теряет с ними определенную связь и доступность, которая составляла основную методу по исполнению указанной задачи, возможно структурирование любого социального бытия, включая и то бытие, которое по своим параметрам не имеет отношения к первичной парадигме в комплексе ее целей и задач.

Реформирование государства Западного типа сегодня – задача не теоретическая и даже не гносеологическая, – это первейшее условие выживания Западной цивилизации именно в силу того, что эта цивилизация неотделима сегодня от государственных институтов. Уровень проникновения государственного во все сферы жизни человеческого таков, что если изъять все то, что есть государственного из Западного человека, от него ровным счетом ничего не останется. Во многом это именно технологическая проблема. Наука, Западная наука, в этом отношении уникальное явление, природу которого еще только предстоит оценить и осмыслить. Западная цивилизация благодаря науке- это форма отрицания личности, которая способна вывести за «круг человека» только силой своего примера. Последние всплески личного, наблюдавшиеся в режиме национал -социализма в Германии и большевизма в России в ХХ веке настолько испугали человеческое, что в настоящее время Западный мир видит в личном больший вред, чем Афины видели в Сократе с Аристотелем. Личное, возведенное в форму стабильной уверенности представления о том, как необходимо осуществлять функцию бытия, превратилось просто в неприличное. Методология научного познания, трансформированная в систему высшего образования, стала необходимым минимумом культурного доступа к любой мало- мальски значимой социальной функции. Это порождает в свою очередь отсутствие любой личности в области бытия в возможности, сегодня нет возможности создать что- то новое и опереться на это так, чтобы представлялось возможным сохранить преемственность прошлого и настоящего. Если ранее социальным фильтром в этом отношении являлись воинская доблесть, честь, происхождение и прочее, все, что могло по объекту своего притязания принадлежать и трансформироваться благодаря личному отношению, то сегодня в странах Европы личность является продуктом системы образовательных учреждений, составляет средний класс, который является главенствующим. Но буржуазные теории среднего класса были хороши именно в отсутствии государства как формы организации социальной материи, когда деньги были деньгами, а не формой перехода виртуальных значений. Тогда средний класс был и источником спокойствия государственного, и держателем его акций. В современных же условиях, когда государство не регулирует экономику, а по сути дела определяет ее, структурирует, зависимость среднего класса от государства точно такая же, как и любого раба. Уровень потребления среднего класса не позволяет ему превозмочь жизнь, или даже поменять жизнь отдельно взятого человека. Доходов среднего класса едва хватает на то, чтобы придуманными институтами обеспечить собственную безопасность от посягательства государственного (оплатить расходы на адвоката, или скрыться от государственного- сбежать). Ни о каком противостоянии, а тем более о реализации личной воли в противовес воли государственного речи вообще идти не может. Государство не терпит поражения ни в чем. Формально -юридическое равенство как занятная игра- единственное, что еще находится в области влияния так любимого сегодня среднего класса. Но 100 лет назад не было такой закрытости государственного (государственная тайна, например), прекрасно рефлекторно урегулированных понятий национальной безопасности, общих международных интересов. При этом, что стоит за данными категориями, являющимися основаниями к действию совершенно неясно. Новый шаманизм объективирования политической воли?