Пока не выбежали на берег узкой речки, скорее похожей на темную вьющуюся зигзагами бурлящую ленту. Именно в этом месте Орета больше напоминала ручей. Я запыхалась так, что пришлось опереться на колени, чтобы отдышаться.
– Слабачка.
– Я в узких туфлях…
– Отмазки. Просто слабачка.
Поднялась, все еще тяжело дыша, а он взгляд ниже опустил, к бешено вздымающейся груди, и вся краска к лицу прилила, я даже ощутила, как покалывает кожу.
– Ты решил показать мне достопримечательности Палермо? Я их знаю лучше тебя.
– Ну давай блесни эрудицией.
Наклонился сорвал какую-то травинку и сунул в рот… между своими умопомрачительными полными губами. Такими мягкими на вид. Чувственными. Какие они… если тронуть их пальцами или своими губами?
– Во времена господства на Сицилии арабов река называлась Вади аль-Аббас, о чём сохранилось упоминание в сочинениях арабского географа Ибн-Хаукаля, – я подошла к воде и бросила камушек под таким углом, чтобы он запрыгал, – в котором он рассказывал о своём путешествии по Сицилии в 973 году. Прежнее название реки было возвращено ей между XII и XIV веками.
Резко обернулась, а он сзади стоит. В миллиметрах от меня.
– Ходячая википедия.
– Ты зачем меня сюда притащил, Верзила? Экзамен по истории мне устроить?
– По географии.
Смотреть сверху вниз, и в его жутко-красивых глазах блики от воды пляшут. И мой взгляд то на губы опускается, то снова к глазам возвращается.
– Мне потом из-за экзамена твоего прилетит. Как в прошлый раз. По врачам затаскали.
Он вдруг меня схватил за плечо и сдавил.
– И как?
– Что как?
– Каков бы был вердикт врачей… как и тогда?
– Ты о чем?
Не улыбается. И взгляд стал страшным, как тогда… на заднем дворе его дома… когда Джино пальцы сломал.
– Твой жених, ты с ним… трахалась?
– Чтоооо? – от злости чуть с ума не сошла. Так вот он о чем. – Придурооок!
Наклонилась к воде и плеснула ему в лицо со всех сил.
– Еще раз мне такое скажешь!....
– И что? Если скажу? – мокрый весь, вода по смуглым скулам стекает, капает на воротник рубашки, катится прозрачными дорожками по сильной шее. Сдавил мое плечо с такой силой, что у меня перед глазами потемнело. – Отвечай, когда я спрашиваю! Трахалась?
– Ты…ты больной на голову?
Ударила его по груди кулаками.
– Отойди. Я домой хочу!
– Скажи – да или нет!
– Пошел вон!
Не пропускает, стоит, как стена. Набыченный, злой, мокрый и смотрит на меня, как дикий зверь.
– Не ответишь – утоплю!
– Попробуй! Верзила чокнутый!
Я не ожидала, что он схватит меня за талию и потащит к воде, наклонится вместе со мной. Поскользнется на дне и упадет, роняя меня, придавливая всем телом так, что я вся ушла под воду.
Выдернул за шею наружу.
– Да или нет?
На доли секунд стало страшно, что, и правда, утопит.
– Нет!
И ударила изо всех сил по щеке. А он вдруг схватил меня в охапку и к себе насильно прижал.
– Не выйдешь ни за кого. Я запрещаю!
– Еще чего! – а злость стихает, и я во все глаза смотрю на его губы и снова в глаза. Мокрые волосы упали на лицо, и мне невыносимо хочется их убрать.
Время вдруг остановилось, закружилось вокруг нас застывшими в воздухе каплями воды. Как же бесконечно долго он опускает ко мне свое лицо. Не целует. Нет. Едва касается губами моих губ. А мне так жарко и так страшно. Сердце готово остановиться.
– Вереском пахнешь, – какое горячее у него дыхание. Я глаза закрыла, предвкушая поцелуй, но его не последовало. Только смешок издевательский.
