– То есть, это копия? – попыталась понять Керидвен. – Он ненастоящий?
Она представила, как Эльфин берет дворец, как ребенок игрушку, вытряхивает из него жильцов, и переставляет на нужное ему место. Ей стало жутковато.
Эльфин покачал головой:
– В Камелоте его такого давно уже нет. С фавориткой король расстался, в казне не хватало денег, и дворец пошел с аукциона. Его выкупил один из церковных орденов и устроил там госпиталь для умалишенных. Там хороший воздух, и сады, говорят, очень способствуют…
– Однако, – только и смогла сказать Керидвен.
– Я тебя не расстроил этой историей? – спохватился Эльфин. – Если что, ты всегда можешь что-нибудь переделать. Или вообще снести можно, в общем-то…
Керидвен взяла его под руку.
– Не надо. Лучше покажи мне, что там внутри еще есть.
Внутри оказалась еще масса всего. И кровать с балдахином в том числе.
Человек привыкает ко всему. Я привыкну, сказала себе Керидвен, я привыкну. В залах, открывавшихся друг за другом, стояли тишина и свет от высоких окон. Стук каблуков звонко отдавался по паркету.
Вдруг Керидвен увидела белый силуэт в конце коридора. Так вот кто еду приносит, мелькнуло у нее.
– Эй! – крикнула она. – Эй!
Голос запрыгал между полом и потолком, как мяч.
– Да погоди же! – Керидвен подхватила юбки и побежала. Женщина ринулась навстречу – и Керидвен едва успела выставить руки перед собой. Ладони уперлись в зеркало.
Керидвен сплюнула. Отражение сделало то же самое и перестало походить на духа.
Себя не узнала, вот дурища-то.
Хотя немудрено, конечно.
Зеркало было во всю стену, и коридор продолжался за ним – совершенно неотличимый.
Керидвен покрутилась вправо-влево и провела руками по платью. Ткань при каждом шаге переливалась и шуршала. Складок на ней было немеряно, и по всему подолу были насажены шелковые цветочки – землянички, анютины глазки, шиповник, совсем как настоящие, выпуклые под пальцами. В зеркале была просто принцесса – и это было очень приятно и очень неуютно. Керидвен вдруг всей кожей ощутила зазор между собой и тканью. У принцесски в зеркале вытянулась физиономия. Керидвен передернула плечами и показала отражению язык.
Эльфин полусидел, полулежал на софе и черкал что-то, уперев табличку в колено. Керидвен заглянула ему через плечо. Внутри деревянной рамки был, кажется, воск – но знаки тонули в нем, и он опять разглаживался сам собой.
– А что ты за столом никогда не пишешь?
Эльфин поднял на нее глаза:
– Старая привычка, – он бегло усмехнулся. – Еще с Атлантиды.
Керидвен села рядом и положила подбородок ему на колено.
– А что было в Атлантиде?
– Много чего… – он поморщился. – Долгая история.
– Ты ведь почти все про меня знаешь, – сказала Керидвен. – А я про тебя – почти ничего. Так что давай рассказывай! – Она ткнула его пальцем под ребро. Эльфин сделал вид, что падает. – Давай-давай! – Она устроилась поудобней, не давая себя отвлечь.
Эльфин со вздохом отложил таблички.
– Ну хорошо, спрашивай. Что тебе интересно?
– Что ты там делал? Чем ты занимался?
Эльфин вздохнул.
– Я был богом плодородия, – неохотно сказал он.
– Кем-кем? – изумилась Керидвен.
– Большого культа у меня никогда не было, – сказал он, будто защищаясь. – Ну, тысячи полторы максимум, если со всеми послушниками считать. Я больше разом не удерживаю.
Керидвен уставилась на него и захохотала.
– Дда, – выдавила она, с трудом восстанавливая дыхание. – Недооценил тебя епископ.
