В тот зимний день Даниловну с Алексом вызвал к себе директор.
– Копылову сегодня надо попасть на квартиру своего куратора, – объяснил им по-английски Вадим Вадимыч. – Зачем именно, я толком не понял, но надо. Поедете на машине с моим водителем, он адрес знает. Ты, Сабеева, пойдешь с Алексом до подъезда, водитель вас подождет, а потом все вместе назад в интернат. Все понятно?
Алекс встрепенулся.
– Мой куратор что-то узнал о маме?
– Не знаю. Сам все увидишь. Езжайте.
В том, что их фактически одних отправляли в незнакомое место мегаполиса в момент наибольшего разгула уличной преступности, не было ничего особенного. Кружок по ориентировке на местности был в их классе одним из самых любимых и посещаемых. Даниловна уже раз пять отправлялась с кем-нибудь в паре отыскивать какой-либо магазин или мастерскую: считалось, что с каким-нибудь конкретным поручением подростки в большей безопасности перед любыми уличными неприятностями. Так оно обычно и выходило. Алексу же такое путешествие предстояло впервые.
Зацепин жил в центре Москвы, в Малом Каретном. Прежде чем ехать, Даниловна внимательно сверилась с картой города, где был нанесен каждый дом, чтобы потом, никого ни о чем не спрашивая, точно найти нужный адрес. Ее предосторожность оказалась нелишней. Покружив по центру Москвы, директорская «Волга» уперлась в наглухо перекопанную улицу и огромную автомобильную пробку позади.
– Я знаю, как дальше найти. Ждите нас здесь, мы скоро будем, – сказала она водителю дяде Грише, и они с Алексом зашагали по неубранному вязкому тротуарному снегу.
Однако подойти к дому, даже если примерно знаешь, где он, оказалось непросто: почти все железные решетки в подворотнях были на замке.
Даниловна несколько раз косилась на озабоченного спутника и решила, что для важного разговора сейчас самый подходящий момент: надо же, в конце концов, выяснить, что она для него значит. Интернат для этого не самое лучшее место, здесь же они надолго без лишних свидетелей.
– Слушай, а ты вообще как ко мне относишься?
– Что ты имеешь в виду? – не понял он.
– Я на тебя трачу столько времени, а отдачи – ноль.
Если она хотела его озадачить, то ей это удалось.
– Что ты хочешь сказать?
– Ну нравлюсь я тебе или нет? – В мыслях этот вопрос ей казался легким и игривым, но, когда прозвучал вслух, сразил ее своей пафосностью.
Алекс уже успел немного освоиться с постоянной русской насмешливостью над всем и над всеми, поэтому счел нужным поинтересоваться:
– Ты серьезно спрашиваешь?
– Да уж куда серьезней. Признавайся давай. – Для убедительности она даже толкнула его кулачком в плечо.
– Боюсь, что нет. – Ответ Алекса сразил ее своей безжалостностью.
Даниловна приостановилась и гневно воззрилась на него.
– Ты что сказал?!
– Ну сказал. Ты спросила. – Он и не собирался извиняться.
– Да как ты смел такое сказать! – Ее возмущению не было предела.
– А в чем дело? – Копылов все еще не понимал или притворялся, что не понимает.
– Вот так взял и в грязь меня фейсом.
Они уже не шли, а стояли на месте как два поединщика. И Алекса по-прежнему мало волновали ее взорвавшиеся эмоции.
– Меня куратор ждет.
– Подождет твой куратор. Отвечай давай! Что тебя во мне не устраивает? – Ей захотелось разобраться с ним раз и навсегда.
– Прямо тут отвечать?
– А где? Прямо тут! – Плевать ей было на глазевших на их ссору прохожих.
Для Алекса же такое постороннее внимание всегда было крайне неприятно.
