Уходя, она сказала, что поговорит с Витей. Я ничего не ответила, только молча закрыла за ними дверь.
Первым поползновением, конечно, было позвонить сыну и рассказать об этом разговоре, но я себя удержала. Я знала, как он отреагирует, и не хотела, чтобы он ругал сестру. Я решила, что нужно остыть и дать ей тоже возможность одуматься. Позвонила подруге, выслушала ее «Нет, ну ты подумай, какая нахалка!», потом пошла в магазин, но по дороге зашла в парк и села на скамейку. Солнце припекало почти по-летнему, скоро закончится учебный год. Я смотрела на играющих детей из соседней школы и думала про своих внуков.
Старший, Ваня, заканчивал первый класс, младшему уже исполнилось три года. Замечательные мальчишки, умненькие, веселые. Они не виноваты в том, что их родители еще не научились думать, как взрослые люди. Зачем они набрали столько кредитов? Ведь можно было взять не четырехкомнатную квартиру, а трешку, тогда денег хватило бы и на мебель. Нет, все должно быть как в кино, и даже лучше!
Поэтому четыре комнаты, дорогая итальянская мебель в кредит, при том, что жена не работает. Не успели расплатиться с одним кредитом, взяли машину, причем не простую, а большую и очень дорогую. Теперь он поменял ее на еще более дорогую, и тоже в кредит. И что? Наступает лето, а денег на отпуск нет. Опять в банк побегут? Или дети будут все лето сидеть в Москве, в этих каменных джунглях с маленькой детской площадкой между двадцатиэтажными корпусами?
Надо будет уговорить ее отдать мне детей хотя бы на лето, у нас здесь и то больше зелени, чем в их спальном муравейнике. Будем ходить с парнями на реку, гулять по набережной, кататься на роликах. Или она опять будет оглядываться на мужа – «Витя по детям скучает»? Да черта с два он по ним скучает! Он приходит с работы, когда они уже спят. Это хорошо, что он работает, старается, но они сами загнали себя в эту ловушку, пусть теперь тянет эту лямку.
Скучает он! Если бы он о ком-то думал, кроме себя, то не принимал бы таких дурацких решений. И пусть не говорит, что все это он делает ради жены и детей. Это только, чтобы пустить пыль в глаза приятелям и коллегам. Такое впечатление, что все они участвуют в каком-то соревновании – у кого квартира больше, у кого тачка круче. Вот это ему важно, а не то, где его дети будут лето проводить. Ну, он-то ладно, на него мне наплевать, но Катя-то почему идет у него на поводу? Она что, не понимает, что стоит за всеми этими покупками? Неужели она так ослепла от любви к нему, что не видит его реальной цены?
Когда восемь лет назад она выходила замуж, то была влюблена в него, как сумасшедшая. Но сейчас она все меньше похожа на счастливую возлюбленную, и все больше на замороченную домохозяйку, в голове у которой только магазин, кухня, школа, уборка и опять магазин. Я не помню, когда они последний раз куда-то выходили вечером, точно, когда еще Андрюшки не было. Я не знаю, есть ли у них друзья, кроме Саши и его семьи.
Помнится, как-то они ездили на дачу к одному Витиному приятелю, и, когда я ее спросила, как там все было, то она только рукой махнула, мол, не о чем говорить, сказала только «Да обычно – пьянка под шашлыки». Нет, не выглядит она радостной в последнее время. Только когда разговаривает со своими мальчишками, ее лицо освещается такой нежной улыбкой, что сразу становится понятно, насколько она их любит. Бедная, бедная моя девочка! Но что я могу сделать? Идти на поводу у зятя? Мне это уже совершенно не под силу. Пять лет ухода за тяжело больным мужем даром тоже не прошли: гипертония, сердце, сосуды. Меня и на неделю не хватит вставать в половину шестого утра.
