О любви и о погоде. Сборник - страница 8
– Tук-тук.
– Это Я!
– Мне не нужен твой номер телефона.
– А мне не нужны слова.
– Хоть ты и дурак, до сих пор ничего не понял…
– А ты ведёшь себя, как набитая дура…
Вдох, выдох. Наполненность, пустота.
Наверное, я не тот. Скорее всего, и она – не та.
Но где бы мы ни были, с кем бы ни делили время,
Мы чувствуем лёгкий ветерок или послевкусие снега.
– Тук-тук…
– Это снова я…
Человек письма
Где-то на свете живет человек письма.
Он не верит словам, сказанным глаза в глаза.
Он не понимает, как это можно: обнять и поцеловать.
Он человек письма – он понимает лишь написанное слово.
Человек письма зачитывается описанием заката,
Но ложится спать засветло.
Человек письма знает всё слова о любви,
Но никогда не сходит с ума от запаха пота того, кого любит.
Человек письма легко прощает и не помнит зла.
Он не знает, что такое разорванное в клочья сердце.
У него все слова записаны, а ходы забыты.
Иногда мне кажется, что я – этот человек письма.
До первого комариного укуса и твоего взгляда…
Я, наверное, легко смогу стать человеком письма.
Хорошо, что тебе этого от меня не надо.
ОПУС №…
Страсть. Опус номер ноль. Слова
Описать страсть и чувственность невероятно сложно. Здесь недостаточно слов. Непопулярное сейчас искусство флирта. Это о Боге или о Любви?
Не ищите совпадений или реальных людей. Это – мир теней, всё вдруг и никогда наверняка. Ложь правит здесь балом, а правда подает горячительное.
Немного изменю стилю.
Пару капель чувственности.
Чуть-чуть недосказанности.
И неизвестное количество нежности.
Как много людей вокруг!
Эта планета переселена людьми!
Что они тут делают?
Им постоянно что-то надо-надо-надо-надо!
Бог мой – эта спасительная прядь волос.
Как она кстати сорвалась и рассыпалась по щеке.
Теперь можно, теперь они пусть хоть перевернут землю.
Ловлю взгляд, запираю его в своих глазах.
И в одно легкое касание – убираю волосы…
Нет! Остановим время.
Тыльная сторона ладони едва коснулась губ,
Словно нечаянно, и тут же, извинившись, коснулась снова.
И только теперь поймать рассыпанную прядь.
Поймать и приласкать, как своенравную кошку.
Это уже не ладонь – это продолжение лица,
Нет границам, нет видимому!
Небрежно водрузить (именно водрузить как что-то монументальное) волосы за ухо.
И прошептать, не отпуская взгляда.
Можно! Теперь, небрежно кивнув, уйти.
Даже не взглянув на прощанье.
Как много людей вокруг?
Хорошо и холодно. Опус номер раз
Помнишь?
Когда нам хорошо, то с нами ничего не происходит.
Происходит лишь «хорошо», а прочее мёрзнет неподалёку.
Хорошо и холодно – это для отдыха, это для сохранения того, что потратить боязно.
Для оставшегося – настоящее.
Рваное сердце, душа лоскутная.
И невозможность сна, да – невозможность сна,
Как гарантия, что завтра всё-таки наступит.
Помнишь?
Нам хорошо, с нами это происходит.
Мы липнем телами друг к другу, только бы не остынуть.
Спокойный и ровный взгляд – хорошо.
Никаких неожиданностей – холодно.
И на пустом месте – падение.
Водоворот бесполезных слов.
Запомнишь?
Когда нам хорошо?
Мне – как и тебе.
Мне хорошо и холодно.
Только без брызг. Опус номер два
«Единственный приступ, который у меня был —
это приступ гениальности»
(из фильма «Лавка чудес»).
Когда помещаешь такой эпиграф, то писать нужно либо «ах, как хорошо», либо «ух, как обычно». Третьего не дано: ведь у третьего с понедельника на вторник свидание с заводной кометой. Но об этом – молчок, это личное. Личное – отЛичное, приЛичное, пубЛичное. В африканских образцах мыслей встречаются вкрапления известной породы. Я догадывался, что этим закончится: ведь буквы танцевали в словах с самого утра. А потом я придумал семь гадостей и одну пристойность, отправил прощальное письмо и заперся, открыв все двери. У моего сердца не было выбора, оно устало стучать только в одну сторону. Когда на небе постоянно не досчитываешься созвездий, приходится принимать меры. Сначала внутримышечно, потом внутрицветно и лишь к вечеру – непременно! Кто-то не должен этим заниматься, а вот тебя об этом точно спрашивают.