Открываю глаза. Никогда не знаешь, сколько прошло времени. В пространстве медленно прорисовываются контуры причудливых предметов. Начинаю понимать: это образ моего двора, но в иной мерности. Нужно втиснуться в собственное тело. Оно похоже на родной, но выстывший на морозе дом; придётся греть. Потом можно посмотреть наружу через окно. Веки открываются, но изображение обретает чёткость с отсрочкой.
Сегодня картинка сразу цветная, так бывает не всегда. И – сюрприз! Пошёл достаточно сильный дождь. Доделываю работу. Додышал. Поблагодарил. Наконец, осмотрелся. Дом, деревья, ведро; где ворона? Поворачиваюсь и осекаюсь: стоп! Что не так? Не могу понять. Двор – мой. Солнца не видно, но, судя по освещённости, всё ещё утро. Совсем не чувствую холода? Но я никогда его не чувствую в конце занятий. Начинаю улавливать причину тревоги: не стыкуются зрительная картинка и тактильные ощущения. Идёт сильный дождь, а я не ощущаю ударов капель. Вот оно что! Протягиваю руку с открытой ладонью. Капли пробивают её насквозь. В полном изумлении осматриваюсь. Закрываю и открываю глаза. Смотрю на стену дома, вдаль. Ничего не меняется. Идёт дождь.
Нет, это не капли. Что-то очень похожее, но не дождь. Всматриваюсь, меняю фокус. Да, различия есть: капли не летят по непрерывной траектории сверху до земли, а как бы появляются из ниоткуда, пролетают несколько десятков сантиметров и исчезают. Картинка динамичная. Капель много. Поэтому при рассеянном взгляде иллюзия дождя абсолютная. И ещё: капли немного, совсем немного, но светятся и по мере движения увеличиваются в объёме. Землю поливает невероятный серебряный дождь! Что это?
Зрелище завораживающее. Стою голый на мартовской промёрзшей земле, но не ощущаю ни холода, ни хода времени. Начинаю улавливать, что поток неравномерен. Закон, по которому живёт этот лучащийся ливень, безусловно существует, его гармонию ощущаешь с первых секунд сопричастности. Но понять, в чём его суть, сразу невозможно. Так происходит при встрече с великой музыкой, архитектурой, гениальной драматургией. Выпадаешь из мира, растворяешься. Не думаешь: как это сделано? Хочешь только одного – подольше оставаться внутри чуда.
Я понял, что светящийся дождь находится где-то у самой границы моего восприятия, поэтому когда настройки зрения переключались на более грубые, капли исчезали.
В этом не было ничего тревожного. Когда человек только начинает учиться смотреть на ауру, его восприятие так же неустойчиво. Каждое моргание приводит к потере концентрации, и ты вынужден снова и снова настраиваться, чтобы вернуться к полной картинке, совмещающей тело и излучение. Лучше тренироваться на растениях, особенно на цветущих. Животные и люди ярче, но наблюдение за ними сложнее, не говоря о том, что это дело небезобидное и требует опредёленной осторожности. На некоторых аурах я бы вывешивал табличку: «Не влезай, убьёт!» Впрочем, если ты учишься опытным путём, то идентифицируешь ошибки постфактум, одновременно зализывая и перевязывая раны.
Вернёмся в март 1995-го. Ровно так, как когда-то я учился совмещать воедино внешнюю форму объекта и его ауру, и при наблюдении серебряного дождя пришлось нарабатывать навык, не разбивая окружающее на части.
Несколько дней я просто смотрел. Даже на рабочих совещаниях раз от раза поглядывал в окно; дождь не переставал. Впрочем, перемены были. Более всего бросались в глаза изменения интенсивности потока и разные размеры капель. В то утро, когда я впервые увидел явление, оно походило на ливень с большими яркими каплями. Потом случались дни, когда дождик был редким, с едва различимыми траекториями капель.
