Уж не знаю, чем руководствовался архитектор этого монументального сооружения, но без бутылки тут, как говорится, не разберёшь. Какие-то как нарочно запутанные коридоры, куча боковых ходов, в которые целеустремлённая Гальянка резко сворачивает, грозя плеснуть кипяточком мне на ноги.
Наконец мы вваливаемся в, иначе и не скажешь, светёлку. Такое светлое и радостное помещение. Стены цвета сливок, полы из чистого жёлтого дерева, что-то типа паркета, только очень крупного. Панорамные окна, светлые летящие шторы. В комнате так жарко натоплено, что окна приоткрыты, слышен щебет птиц, шорох ветвей. В общем, классно.
Вот только происходит здесь что-то совсем не классное. На громадной кровати посреди комнаты в отрубоне лежит явно беременная на сносях тетка или девка, возраст непонятен. Две бабки суетятся вокруг неё и явно желают вернуть беременную в сознание, но делают это как-то слишком деликатно, слегка дергают её за руки, говорят ей что-то почтительно.
Таак... Судя по тому, что кровать под тёткой мокрая, да ещё и в крови, процесс пошёл и пошёл не очень. Бабки, похоже, пребывают в отчаянии, возносят молитвы Создателю и, похоже, страшно боятся лежащую на кровати.
Да ёканый же ты бабай! Баба же сейчас коньки откинет с ребёнком вместе, о чем бабки думают-то?! Я подлетаю к несчастной беременной, опрокидываю на неё своё ведёрко с леденющей водицей, радуясь избавлению от тяжести, и с размаху хлещу дуру по мордам. Баба вскидывается, открывает затуманенные болью глаза и с возмущением! пялится на меня.
-Тужься, дура, тужься! -ору я.
Тут уже и бабки встрепенулись, вышли из ступора и весьма умело начали нажимать бабе на живот...
Раздается слабенький крик, суета уже радостная, мы с Гальянкой намешали тёплую водичку, бабки намывают ребёночка. Это девочка, вся сморщенная, синюшного цвета. Конечно, с таким деликатным родовспоможением хорошо, что вообще родилась. Роженица опять в отрубоне, но это, похоже, уже мало кого волнует, видимо, приоритет в этом мире отдан исключительно потомству.
Только сейчас обращаю внимание на лежащий в углу грязноватый кулёк, из которого периодически раздается еле слышный писк. Одновременно со мной заполошно вскидывается одна из бабок.
-Батюшки! -голосит бабка. -Про дитё-то и позабыла! Оно тут сопрело совсем в тулупе-то да в жаре-то!
Бабка выпрастывает из кучи тряпок ребёночка примерно в том же состоянии, что и появившаяся на свет только что девчулька.
-Не поняла, тут двойня, что ли? -удивляюсь я.
-Понятно, двойня, милостью Создателя, - удивляется моей непонятливости Гальянка, осторожненько принимает ребёночка из рук бормочущей что-то бабки. Мы вместе моем почему-то грязноватенькую девочку, и когда только успела так капитально записаться, заворачиваем в беленькую мягкую пелёночку, коих здесь приготовлена куча.
Берем каждая по ребёночку, любуемся крохотными личиками, кружимся с ними, смеёмся от облегчения, с сожалением укладываем в добротную просторную колыбельку. Вот ещё хочется понянькаться с такими кукляшками.
Да и кому бы не захотелось таких лапочек понянчить? Девчушки уже положены в колыбельку, глазки обе закрыли, разморило, видно, от горячей-то водички. От умилённого созерцания кукляшек нас с Гальяной вдруг отвлёк вопль одной из бабок.
-Девки! -орёт бабка. - Вы пошто дитёв-то вместе положили?!
Мы с Гальяной недоуменно переглянулись. Ну а куда, интересно, класть, если колыбелька одна? Тем более, в такую колыбельку ещё парочка влезет. Шикарная такая колыбелька, просто королевская.
