Чтобы такого не произошло, следует волю к власти господствующего класса, который, по мнению Ницше слишком мягко, либерально управляет массами, разжечь до всепоглощающих размеров, волю же к власти «плебеев» – заглушить, раздавить. Это возможно в том случае, если у власти окажутся сильные, безжалостные люди, не стесняющие себя в средствах для обеспечения своего господства над «слабыми». Любая тирания, жестокость, любой самый дикий произвол являются «законными» средствами удержания в узде трудящиеся масс. «Подчинение людям, могучим и возбуждающим к себе страх тиранам и предводителям, – говорит Ницше, – никогда не кажется столь тягостным, как подчинение неизвестным и неинтересным личностям, которыми оказываются все крупные величины индустриального мира.»
Аристократы должны всегда помнить, что они являются господами земли, что для их блага трудятся миллионы людей. Здоровой, хорошей аристократией Ницше считает ту, которая «со спокойной совестью принимает жертву бесконечного количества людей, которые ради неё должны быть придавлены, принижены до положения несовершенных людей, рабов, орудий.»
Учение «о воле к власти» нашло своё наиболее полное воплощение в идеологии и практике нацизма, так как оправдывало использование им грубой силы для решения социальных проблем и как нельзя лучше соответствовало бредовым мечтам фашистских руководителей о мировом господстве.
Спасти человечество от деградации и гибели может только сверхчеловек. Он есть продолжение человека как рода, вершина его эволюции. Произойдет сверхчеловек из среды «избранного народа», который получится в результате синтеза благородных аристократов и буржуа.
Сверхчеловек – это «белокурая бестия», злое демоническое существо, начисто лишенное таких предрассудков как сострадание, милосердие, совесть. Чтобы выполнить свою задачу, общество этих бестий, по-рыцарски благородная в отношениях друг с другом, должно быть беспощадно к «нечистым».
Вне пределов своего общества они «возвращаются к невинной совести хищного зверя, ведя позади себя ужасную свиту убийств, пожаров, насилий, пыток, уходя от них с гордостью и душевным равновесием, как будто бы совершена простая шалость, убеждённые, что теперь поэты будут петь и славить их деяния. В этих благородных людях нельзя не узнать хищное животное пышной светло-русой расы, с наслаждением блуждающей за добычей и победой».
Итак, Ницше не скупится на поэтические краски, воспевая «белокурую бестию», варвара арийского происхождения, поскольку в нём он видит идеал для грядущей аристократии.
Ницшеанский миф о «белокурой бестии» не выдерживает научной критики. Тем не менее этот миф оказался в руках нацистов действенным инструментом для растления миллионов людей для привития им низменной мысли о превосходстве человека-зверя над обычными людьми, для воспитания из молодёжи армии насильников и убийц.
Не любой народ может выделить элиту. Человеческие расы не равны. Есть сильные расы – ««расы господ», и слабые – «расы рабов». Всех «цветных» Ницше безоговорочно относит к неполноценным расам и считает их лучшими «рабами» по сравнению с «рабами», имеющими белый цвет кожи, так как последние уже испорчены либеральными уступками правящего класса и развращены демократизмом общества.
«Раса рабов» никогда не даст сверхчеловека, он может выйти только из «расы господ», это объясняется тем, что у «слабых» развит инстинкт к повиновению, а у «сильных» – инстинкт к господству, наличие инстинкта к господству и обеспечивает «расе господ» знатность, аристократизм, придает им благородную поступь и осанку, предопределяет «могучие физиологические страсти, цветущее, богатое, клокочущее через край здоровье и то, чем оно обусловливается, – войну, приключения, охоту, танцы, воинские игры и вообще все сильное, свободное, весёлое».
