О ней - страница 15

Именно из его уст биофаковцы, собранные однажды на общую аудиенцию, услышали наряду с нареканиями о запрете на ночные сборища с кострами и погонями. Более того, на целую неделю объявлялись ранние подъемы в 4:30 утра для организованного прослушивания певчих птах, дальнейшего их изучения и обязательной сдачей зачета. Словом, приехали!

Но вынудить амазонок-биологинь лечь спать вовремя не смог бы даже настоящий мифический Пан, не то что Лисецкий. В первую же после объявленных репрессий ночь, по тайному сговору самых неугомонных студентов и студенток, был объявлен сбор в самом удаленном от преподавателей домике. От света, в целях конспирации, решено было отказаться, но у кого-то на «всякий пожарный» нашелся фонарик. Разумеется, подтянулись и пресловутые «педики» (те из них, которые не участвовали в недавней погоне), нашлось вино и даже нехитрая закуска из столовской провизии. Студенты – народ не только находчивый, но и запасливый.

На негромкое гитарное бренчание и задушевный разговор продолжали сходиться все, кому жаль было тратить драгоценное время в Гайдарах на банальный сон. Кровати были сдвинуты, все подоконники были заняты, самое веселье только начиналось. Анька Комаровская, обосновавшаяся на одном из подоконников перед раскрытым окном представляла в лицах на разные голоса очередной анекдот (артистка была невероятная!). В самый кульминационный момент в проеме окна появился чей-то солидный силуэт, чья личность ввиду темноты не считывалась. Все решили, что это просто еще один из «педиков»-качков пожаловал.

Анька, сорвавшая громовой хохот после удачного выступления с анекдотом, решила подколоть нового гостя, невозмутимым тоном молодого Хазанова произнеся:

– И что это там за рожа?,– хохот при этом приобрел оттенок гомерического. Но когда свет от фонарика высветил лик новоявленного пришельца, резко стих. В комнате воцарилось гробовое молчание, даже комары пищать перестали. Ибо это был сам пан Лисецкий, собственной персоной.

После внушительной паузы, пока профессор Лисецкий набирал в легкие обогащенный лесным кислородом воздух для последующего зычного ора, вся студенческая братия (кто в дверь, кто в окно) начала активно и шумно покидать пристанище ночных оргий и порока.

Это был он, ее бывший супруг, с которым она прожила много лет, полагая, что так будет всегда, но оказалось, что все это было лишь иллюзией…

–Как ты здесь оказался?

–Лучше скажи, как ты здесь оказалась. Хотя, что тут удивляться! Ты вечно ищешь приключений на свою голову. Вот и получила.

– Ты здесь для того, чтобы вновь напомнить мне о моих бесчисленных, мифических недостатках? А помочь мне – не входит в твои планы? Ты рад очередной моей беде, не так ли?

И в этот момент ей вдруг стало ясно, что этот диалог – плод ее воспаленного воображения, ибо никакого мужского силуэта не было. Просто очередной мираж, наваждение.

Она закрыла глаза, но уже не смогла заснуть до самого утра, ворочаясь на узком, жестком ложе, как на раскаленных углях. Едва забрезжил рассвет в мутном окне, выходящем на стену серого здания, она встала и начала нервно шагать по диагонали камеры, пытаясь нащупать хоть какую-то цельную мысль, которую можно было бы использовать, как спасительную ниточку для решения ситуации.

Время для нее превратилось в подобие липкой, тягучей патоки, в которой она увязла внезапно, как глупая муха, пострадавшая из-за собственного любопытства и беспечного легкомыслия. А ведь ничего не предвещало беды. Все так хорошо складывалось. Первые дни на морском побережье оказались такими мирными, спокойными и блаженными, а главное- целительными для души и сердца, что она уже решила было, что треклятая черная полоса в ее жизни миновала. Можно дышать свободно и легко, не терзаясь воспоминаниями о прошлом и не страшиться грядущего.