О плотницком деле, тайнах и любви - страница 7

Сумкин-Паршин смачно затянулся дефицитной сигаретой и пустил колечко дыма в Костину сторону. Последний же, едва справившись с состоянием шока, в которое его повергло откровение таксиста-хамелеона, собрал в кучу всё своё присутствие духа и проговорил:

‑ Никаких антисоветских разговоров я не вёл и инструкций не нарушал! А познакомился с Ириной чисто случайно в городе, когда был не на работе.

‑ Ну, сучёнок, ты меня достал, ‑ проворчал Георгий Николаевич, ‑ он пошарил на заднем сиденье машины, нащупал пачку фотографий и шмякнул их на торпеду Волги, ‑ на, смотри!

Пытаясь по возможности сдержать дрожь в пальцах, Костя взял их в руки. Он увидел на фотографии копию своего письма Ирине!

‑ Ну что, гражданин Раевский, как говорится, «ваши карты биты…», ‑ ерничал Паршин. ‑ Давай так: если не хочешь продолжить этот разговор у нас в Управлении, не хочешь, чтобы мы провели у тебя дома обыск, чтобы «подшили» тебе связь с родителями твоими, антисоветчиками, не хочешь работу свою потерять, а, самое главное, если хочешь продолжать встречаться со своей французской знакомой, то тогда вот что, ‑ Сумкин-Паршин закурил ещё одну сигарету, приоткрыл стекло машины и смачно сплюнул, ‑ будешь мне регулярно рассказывать всё, что сумеешь у неё выспросить, а о чем спрашивать ‑ я тебе подскажу. А суметь выспросить тебе придётся, иначе, брат Костька, на кукан и ‑ того… Мне и так немалых усилий потребовалось, чтобы тебя перед начальством отмазать, они тебя сразу хотели в кутузку, шутка сказать: папаня антисоветски настроенный элемент, из страны высланный, а сынок пытается с Западом контакт установить. А я им говорю, мол, давайте парню шанс дадим искупить и всё такое, ведь сын за отца не в ответе, одним, словом, можно сказать, я за тебя поручился, так что ты брат Костька меня не подводи и мне помоги. Да не переживай ты так, ‑ Сумкин хлопнул Костю по плечу, ‑ ну не ты первый и не ты последний!

Раевский слушал всё, что говорил капитана КГБ и пытался лихорадочно сообразить, что же ему сейчас делать, что ответить. Но ничего путного в голову ему не приходило.

‑ Я не буду этого делать, ‑ вдруг выпалил он решительным тоном, мотнув головой.

‑ Что ты сказал? – переспросил Паршин, ‑ «не буду?!». Что, ложная щепетильность взыграла?! Все советские люди готовы выполнить свой долг перед Родиной, а этот отщепенец ‑ «не буду». Я смотрю, жизнь-то тебя ничему не учит! Не надоело по конюшням да столярным мастерским щемиться?! А? Да ты вообще дышишь, пока тебе Родина позволяет, мы же всё про тебя знаем, всё! И потом, ты работаешь в гостинице, которая у нас считается объектом повышенного контроля. Мы же знаем, как именно ты туда попал, и что тебя предупреждали, что можно делать, а что категорически запрещено. Да и тебя же никто не заставлял переться в чужой номер в нарушение всяких инструкций. И откуда такая наивность? Ты пришел в коллектив, где все на виду и все друг про друга всё знают! И ‑ на тебе!

Внезапная мысль пронзила Костю: «Неужели и дядя Ваня стучит им?! Если это правда, то и про меня он им тоже всё рассказывал? А что, собственно, именно «всё»? Не про Маркса же шутки. Хотя кто их разберёт, что у них шутки, а что ‑ нет».

‑ В общем, так, гражданин Раевский, ‑ вновь жёстким, но теперь спокойным и уверенным тоном подытожил Паршин, ‑ или Вы добровольно согласитесь на сотрудничество с нами, и тогда мы поможем вам восстановиться в институте, сменить со временем место работы, вы даже сможете жениться на вашей русской француженке, если, конечно до этого дойдёт! Или же, в случае вашего отказа, вас, как, впрочем, и госпожу Ирину Токмину, ждут очень большие неприятности! Подумайте обо всем спокойно на досуге, не рубите с плеча. О себе не хотите подумать ‑ ваше дело. Но подумайте о любимом человеке. К чему ей-то карьеру ломать. Тем более многого мы от вас требовать не станем, будете нас информировать так, для порядка. Вы свободны, идите пока, думайте, я с вами сам свяжусь – Лжетаксист затушил сигарету, повернул ключ зажигания, заводя мотор и давая тем самым понять Косте, что беседа окончена, и он может выходить из машины.