Все попытки норманистов дать названиям порогов скандинавское объяснение настолько надуманны, что даже сторонник норманнской теории российский историк Г. Эверс иронизировал, что «кто-то может объяснить их и из мексиканского языка». В Повести временных лет четко сказано, что славянский и русский языки являются одним языком. И это у переписчиков летописного свода не вызывало никаких сомнений. Следовательно, в «русские» наименования порогов информаторы Константина вкладывали иной смысл, не имеющий к русам Приднепровья, и тем более к прибалтийским русам, никакого отношения. Наиболее вероятно, что «русские» наименования Днепровских порогов даны им ираноязычной частью скифов, которые в течение нескольких веков кочевали в районе между Доном и Днепром. Отметим, что название и самого Днепра состоит из двух слов – «Непра», как эту реку называли славяне, и «дан» («дон»), что у ираноязычных скифов означало «река». Археологические материалы свидетельствуют, что часть скифов переселились в лесостепную зону Приднепровья, перешли на оседлый способ жизни и постепенно смешались со славянами.
Русский историк Д.И. Иловайский нашел объяснение некоторых «русских» наименований Днепровских порогов в осетинском языке. Осетины (их предки именовались аланами) являются потомками ираноязычных скифов. Так, «русское» (по мнению Константина Багрянородного) название одного из Днепровских порогов Ессупи на старом осетинском языке означает «не спи». «Ес» на старо-осетинском означает отрицание «не». Славянское название этого порога, по Константину Багрянородному, «Не спи». То есть оба наименования по смыслу полностью совпадают. Во времена появления норманнской теории данный порог уже имел название «Будило», также близкое по смыслу с более древним «Не спи». Используя осетинский язык, Д.И. Иловайский нашел объяснение еще двух так называемых «русских» наименований Днепровских порогов. Причем по смыслу они также совпадают со славянскими названиями. Остальные «русские» наименования в их греческом написании настолько искажены, что пока никак не объяснимы.
В результате исследований Д.И. Иловайского норманисты XX в. в обоснованиях своей теории наименования Днепровских порогов практически уже не используют.
Можно предположить, что информатор Константина Багрянородного ранее бывал в Тмутараканской Руси и был знаком с местными русами. В те времена в Византии все население этой Руси называли русами (росами), хотя там проживало много народностей. Вторыми по численности в Приазовье после русов были аланы – потомки скифов и предки осетин. Во времена Хазарского каганата все население Приазовья и Кубани (будущей Тмутараканской Руси) византийцы и арабы называли хазарами, хотя оно состояло из множества народов, в том числе тюрков, русов, аланов, готов, греков, иудеев и др. Д.И. Иловайский отмечает, что языки аланов и кубанских русов в те времена были близки. В результате почти тысячелетнего проживания по соседству произошло сближение их языков, тем более что они относились к общей индоевропейской языковой группе. Возможно, поэтому и назвал информатор Константина непонятные славянам, уже чужие для них, но еще используемые названия порогов «русскими» (хотя они, вероятно, были аланскими). Кстати, в старославянском языке словово «алань» означало низменность, соответственно – аланы, или аланники, означало «жители низменности». А аланы (предки осетин) до нашествия гуннов и жили в низинной части Северного Предкавказья.
