Да и божественный Иаков в священной литургии, называемой его именем, а она служится во многих местах[51], говорит так: «И приим чашу и растворив из вина и воды». И все отцы наши приносили так во Вселенских Церквах и апостольских престолах, и от них издревле перешло к нам самое предание Животворящей Жертвы. Мы приняли ее по преданию не от каких-нибудь частных лиц, не в углу, но издревле ото всех преемников апостольских и исповедников-отцов, просиявших чудесами. От отцов, собиравшихся вместе в наших пределах, и особенно в христолюбивом городе Константинополе, который во Христе и основан, и распространяется, и сохраняется Всесвятой Его Матерью. Именно в Константинополе утвержден был Вторым божественным Вселенским Собором составленный в Никее Символ веры.
Часто из всех пределов собираясь вместе, тогда и после, и часто священнодействуя вместе, все отцы старательно передали нам то, что относится к тайноводству. И Церковь, особенно Константинопольская, весьма точным образом содержит чистую, правую и неповрежденную веру во Христа и непреложные от начала Божественные догматы. Ведь в ней и благочестие было всегдашнее, и явились равноапостольные пастыри, и она имела основанием верховного и первозванного в апостолах[52]. И устроена она была и сохраняется христианскими царями – Константином и прочими, ревновавшими о Христе. И во время споров о Божественных догматах и других священных преданиях не только один кто-нибудь первосвятительствующий в ней издавал законы, но повелением и старанием благочестивых царей собираемы были архиереи, наблюдавшие за благочестием во всей вселенной.
И римский первосвятитель присутствовал на этих собраниях или сам лично, как некогда Агапит и потом Мартин[53], или присылал викариев. Присутствовали и епископы Александрийский, Антиохийский и епископ божественного града Иерусалима, а кроме того и прочие архипастыри, со всех стран собранные и избранные. Единодушно разрешая сомнения, они ограждали и должным образом утверждали чистое и истинное учение.
И этот обычай они приняли от апостолов. Так, когда некоторые завели речь об обрезании, тогда Павел и Варнава не решились сами положить закон, но предоставили это Собору апостолов, от которого и получили в письменном виде решение, что необходимо делать. Тогда держали слово не только Петр, но и Иаков, и Иоанн, и прочие. И лишь после этого изложили свое мнение в послании к ним. И еще прежде того Петр, когда потребовалось избрать апостола для восполнения числа двенадцати учеников, не решился на это сам, но совещался со многими и с ними совершил это дело. И когда (после бывшего ему откровения) выбрал Корнилия, тогда весьма многими словами и с помощью бывших при этом свидетелей уверил прочих апостолов, что это от Бога, а не от него, чтобы прочие апостолы приняли Корнилия. Подобным образом и Павел начинал свою проповедь и совещался о ней, чтобы не напрасно ходить, – Павел, носивший в себе Христа, всегда движимый Святым Духом.
Итак, кто дерзнул бы выставить себя, не будучи поставлен Богом и рабами Божиими? И кого бы мог кто-нибудь провозгласить своим учителем, противопоставив отцам, – одного, двух или многих, учреждающих ложные догматы и не воспринятые от апостолов и отцов тайны? Таковых следует скорее назвать лжеучителями, которые учат иному и устанавливают новое вопреки тому, что всеми принято и утверждено, и в общих собраниях и повсюду распространено всеми отцами. Но довольно об этом.
