Офис-менеджер Альбина тайно сохнет по начальнику охраны Олегу Петровичу, бритому налысо верзиле, и вечерами смотрит глупый боевик про героический спецназ, потому что один из отважных и бессмертных борцов с мафией слегка похож на Олега Петровича.
Начальник охраны Олег Петрович неровно дышит к программисту Марине, байкерше и экстремальщице, и вечерами, сидя у телевизора, мечтает, чтобы на вверенный ему объект напала международная террористическая шайка, и он, раскидав нападавших и поотрывав им руки-ноги-головы, спас бы Марину, и тогда… тут он прерывает мечтания, обзывает себя полным придурком и выходит курить на балкон.
Программист Марина прекрасно владеет собой, и никто не догадывается, каких трудов ей это стоит при разговорах с заказчиком Осецким, тихим интеллигентным молодым человеком, прекрасным специалистом и неплохим шахматистом-самоучкой, и вечерами, надраивая свой байк к июльскому слету, она вдруг ловит себя на мысли, что шахматы – тоже интересно.
Заказчику Осецкому ужасно нравится экономист Диана Юрьевна, но разговаривает он с ней сухо и даже несправедливо намекает на необоснованное завышение стоимости проекта, и вечерами в сердцах отбрасывает книжку Несиса и Шульмана «Размен в эндшпиле» и думает о том, что бывают же такие изумительные, потрясающие женщины, как Диана Юрьевна, которым можно простить даже абсолютное шахматное невежество.
Наверно, тот, кто сидит Там Наверху и отвечает за переплетение судеб, отвлекся и допустил маленький сдвиг – всего лишь на одну позицию.
Честное слово, просто обидно.
Девушке Юле мама сказала:
– Выходи за кого угодно. Лишь бы не пьяница, не скупердяй и не зануда.
А потом добавила загадочное:
– И чтоб не рыбак и не шахматист.
Видно, у мамы в юности случилась рыбацко-шахматная травма. Наивная, она не подозревала, что крен крыши могут вызвать и другие причины.
Юля встретила Виталия, и все в Виталии было прекрасно. И лицо, и одежда, и далее по Чехову, и квартира в «сталинке» рядом с парком, и зарабатывал прилично, и потенциальная свекровь устраивала свою личную жизнь ровно в семи часовых поясах к западу. Бонусом шло то, что Виталий не отличал плотвички от карася и пешки от ферзя.
Сейчас будет «но», ибо у каждой бочки меда есть своя ложка дегтя.
Но. Все свободное время Виталий тратил на изобретение вечного двигателя. И хоть по физике у него была твердая четверка, он чувствовал – где-то должна существовать лазейка.
Редкая девушка смирится с тем, что в разгар воркований глаза любимого затуманиваются, потом стекленеют, и он говорит:
– Юлька, я догадался, там нужен противовес, подожди, я сейчас!
Неудачные вечные двигатели съезжали в подвал, а на их месте возникали новые. Правда, был экземпляр, проработавший семьдесят девять минут. На восьмидесятой минуте законы термодинамики опомнились, подобрали отвисшую челюсть и пресекли прорыв в будущее.
Тут у Юли кончились нервы, она собрала свои вещи и скоропостижно вышла замуж за хорошего человека Белькевича. Перспективный, но не оправдавший надежд перпетуум отправился по проторенной дорожке в подвал, а Виталий с разбитым сердцем уехал работать в Италию, где, по слухам, нашел утешение в объятиях какой-то то ли Бьянки, то ли Софии.
Хороший человек Белькевич никакими глупостями не увлекается, и это радует. Хотя временами сильно раздражает.
А живущая на первом этаже той самой «сталинки» крепкая старушка Петровская замучила ЖЭС № 84 жалобами: у нее в квартире что-то, как она сформулировала, подтикивает. Разнообразные комиссии ничего подтикивающего обнаружить не смогли, и ныне Петровская уже пишет в Европейский суд по правам человека. ЖЭС № 84 с интересом ожидает приезда комиссии из Страсбурга. А в подвале тикает себе вдруг заработавшая последняя модель перпетуум мобиле.
