– Да готовы-то готовы, – пробормотал Борька. – Надеюсь, жизнь не внесет коррективы в твои благие планы?
– Да типун тебе на язык… – возмутилась Лида.
– Не успеет внести коррективы, – усмехнулся Глеб и с пистолетом наперевес устремился вдоль стены…
Накаркал, чертов болтун, разрази его гонорея! Человек, возникший в проходе по левую руку, не успел спрятаться – мелькнула тень, загремело железо! Было слышно, как он отступает, пятится. Глеб затормозил – какого черта? Запоздалое включение – та самая «крыса», что улизнула из-под самого носа! Он резко дал по тормозам, не особо заботясь мыслью – зачем?! Ну, стоит, ну, крадется за ними, следит, да и хрен с ним! Сто к одному, что этот тип не имеет отношения к людям, умертвившим одиннадцать человек, – не стал бы он тут красться и выслеживать, а давно бы привел своих стрелков!
Он пролетел через проем, и товарищи машинально повернули за ним. И какой конфуз! Боевому майору российского спецназа, съевшему собаку на подобных штучках, поставили банальную подножку, он обронил фонарь (хорошо, не голову), совершил хватательное движение, но промахнулся – только ветер засвистел, когда незнакомец пустился наутек! А Дымов ударился плечом о стену, устоял, но в голове воцарились разброд и шатание. Он рухнул на колени, кинулся ловить убегающий фонарь (тот катился, как Колобок, сволочь!), сзади на него налетел набравший инерцию Караванов… и еще один конфуз для майора прославленного морского спецназа!
Он отлетел к фонарю, схватил его, начал шарить лучом света и обнаружил дверной проем в глубине помещения, за которым сверкнула пятка убегающего человека!
– Борька, хватай его! – прохрипел Глеб.
– Понял, командир… – ахнул Караванов, пролетая мимо. – Будет выглядеть как несчастный случай, можешь не беспокоиться…
– Борька, стой! – опомнившись, выплюнула Лида, вбежавшая последней. – Вы что, с ума посходили?!
Караванов встал, как будто треснулся лбом о гранитную преграду:
– Ты чего, Лидунь?
– Да вы головой подумайте! – зарычала девушка, колотя себя пистолетной рукояткой по макушке. – Одной на двоих! Заняться больше нечем? Оставьте этого прыгуна в покое – он нам не помеха, не поняли еще?
Свалилось наваждение. Глеб опомнился – да что же у них, действительно других забот нет?! Он готов пережить унижение и отбитое плечо! Он зашипел, чтобы все валили из этой темноты к чертовой матери, и люди бросились обратно – даже Борька, которому, в сущности, было все равно, в какую сторону бежать. Немного потеряли, каких-то полминуты, а такое чувство, что упустили что-то важное, поезд ушел, все пропало! Они бежали трусцой по широкому коридору – мимо дверей противоатомной защиты, мимо плаката, призывающего хранить и беречь военную тайну. Мягкая обувь скрадывала шум, их не слышали из центральной штольни, и все же, подбегая к ней, Глеб перешел на шаг, а последние метры крался на цыпочках, потом припал к косяку, опустился на колени.
И похолодел, высунув нос в штольню…
Он чувствовал воду, она была рядом. Можно подползти, перетечь в нее, используя навыки скольжения и «текучести». Уйти на дно, а там держать пари, что никто не заметил. Но он не спешил. До «арочного» мостика перед сухим доком, протянувшегося под потолком штольни, было метров семьдесят. С правого берега на мостик взбиралась цепочка мерцающих «мистических» огоньков…
Глеб затаил дыхание. Людей, форсирующих водную преграду, было много – судя по количеству светлых пятен. Не меньше десятка. Люди покидали коридор, с которого боевые пловцы начали ознакомительную экскурсию (странно, что не столкнулись). Фонари у них были закреплены на головах, работали в экономном режиме, отчего просматривались только огоньки, и ничего больше. Возможно, они что-то переносили – мерцающая вереница желтых пятен ломалась, огоньки уходили то вверх, то вниз, отставали друг от друга, сближались. Люди не разговаривали, в противном случае звуки голосов неплохо бы разносились по воде. Лишь временами что-то брякало, ударялось, пару раз кто-то негромко кашлянул…
