Что меня возвращало в ушедшее детство? Прежде всего, особый воздух этих мест – чистый, без запахов промышленности, наполненный ароматами соснового леса, окружающего городок на многие километры. Здесь была особая аура, в которую погружался каждый сюда попадающий. Была ли эта аура здесь всегда, или же она является результатом намоленности здешних меловых гор, я не знал.
Здешний монастырь, на протяжении многих веков, притягивал паломников из разных удаленных уголков. Попадая сюда, ты словно оказывался в сказочной стране, где всё иначе, чем в повседневной жизни. Здесь даже земля светлая и здесь нет грязи, когда идут дожди. Дело в том, что почва здесь песчаная. И прогуливаясь по лесу, ты идешь не по асфальту или черноземному грунту, а ты идёшь по желтовато-серому песку, перемешанному с сосновыми иглами и шишками.
Ты идёшь среди сосен, окружающих тебя со всех сторон. В ветвях деревьев поют птицы, перелетая с ветки на ветку. Ты всё это замечаешь, все это слышишь, потому, что ты приехал сюда отвлечься от шума большого города.
Ты никуда не спешишь. Ты не слышишь несмолкаемого фона большого города, тебе не нужно быть постоянно настороже, чтобы не попасть под автомобиль, проезжающий на большой скорости или столкнуться с кем-то спешащим по делам. Тебе не нужно уступать дорогу прохожим из-за того, что людской поток несет вас друг другу навстречу. Ты просто, не спеша, бредешь, куда глаза глядят. Людей, вокруг не много, а если свернуть на небольшую тропинку, то ты можешь остаться в полном одиночестве и сможешь чётко слышать шум своих шагов. Ты удивляешься, осознав сколько шума производит один человек, идя спокойно по песчаное тропинке если вдруг остановиться и затаив дыхание прислушаться.
Приехать сюда, пройтись по песчаным тропкам вдали от людей, насладиться ароматом этого волшебного живого воздуха, послушать щебетанье птиц, понаблюдать за их полетом – это сказочное удовольствие. Если повезет, то ты совсем рядом от себя можешь увидеть белку. А потом, остановившись, сделать несколько медленных глубоких вдохов сосредоточившись на аромате воздуха, зажмурить глаза и внимательно прислушаться…
Описывать то состояние, в котором ты окажешься, не имеет смысла, так как словами передать этого удовольствия нельзя, но его можно вспомнить, если хотя бы раз его посчастливилось испытать.
Так вот, прогуливаясь по этим местам, на одной из баз я повстречал человека неопределенного возраста. На вид я мог ему дать лет пятьдесят – шестьдесят пять. У него были длинные темные с проседью распущенные волосы, длинная борода, обычная старомодная свободная одежда. Он немного сутулился и когда шёл на людях, то смотрел только себе под ноги. Роста он был среднего, худощав. Он подсел ко мне на лавочку, и мы разговорились.
Его имени я не узнал. Когда он попался мне на глаза в первый раз, то я подумал, что он здесь работает сторожем. В другой раз, когда я его видел в других местах, я решил, что он просто здесь живет или приезжает отдыхать. О нём мы не говорили, он эту тему не поддерживал. Но что для меня было важным, так это то, что я с ним мог говорить о себе, о своей жизни, рассуждать и спрашивать его мнения. Я опять был в эти мгновения счастлив так же, как когда-то в детстве.
Говоря с ним, я представлял себя древним греком, который жил на побережье Средиземного моря и который с небольшой группой других свободных греков прогуливался не спеша по побережью моря, следую за Сократом. Я словно задавал вопросы Сократу и слушал его рассуждения. В детстве и юношестве я мечтал о чем-то подобном, бескорыстном, просвещенном, чистом и т. д. И у меня случайно, а иногда и с умыслом вырывалось это обращение к моему собеседнику – «Учитель». Он этого не одобрял и говорил, что какой он учитель, так обыкновенный человек. Чтобы быть учителем нужно иметь к этому призвание и предназначение, и он смущался этого обращения.
