Его рука сдвинулась вверх, застыла над ее грудью. В глазах его был вопрос.
– Твой дар следует отпраздновать, – шепнула она. – Я по тебе скучала.
Габриель широко улыбнулся, его рука птицей порхала на ее груди.
Лицо Джулии слегка изменилось.
– Но еще рано. У меня грудь болит и там, вокруг разреза, и ниже – тоже.
Резко остановившись, Габриель опустил руку на матрас возле бедра жены.
– Прости.
Рука Джулии сместилась к его бедру и стала скользить вверх.
– Я могу тебе помочь.
Он перехватил ее запястье:
– В другой раз.
Поднеся к губам ее руку, он поцеловал бледную кожу, натянутую над синими жилками вен.
Джулия вздохнула с усталостью и досадой. Головой приникла к плечу Габриеля.
– Ты уверен?
– Уверен. Что я для тебя могу сделать?
– Ничего. – Она заставила себя улыбнуться. – Шесть недель – и я буду в порядке.
Шесть недель? Это что ж за адские мучения?
Габриель медленно моргнул. Где-то в глубинах памяти с повелительной интонацией Афины всплыли слова доктора Рубио, что с сексом необходимо повременить. Но тогда он еще не осознал, насколько это будет долго.
– Я бы обязательно, если бы могла, – извиняющимся тоном сказала Джулия. – Прости меня.
Этот серьезный тон отвлек его от воспоминания.
– Не за что тебя прощать. – Он нежно поцеловал ее в нос. – Ну-ка…
Габриель подсунул под нее руки и осторожно помог перевернуться на бок, спиной к себе. Сам прильнул к ней, запустив пальцы в ее волосы. Почувствовал, как от его прикосновений ее отпускает напряжение.
– Я тебе спинку почешу. – Его руки нежно скользнули по ее плечам, по спине. Кожа к коже, он ласкал ее. Встретив напряженную мышцу, разминал. – Как тебе?
– Потрясающе.
Она расслабленно лежала на матрасе.
– А так?
Он сосредоточился на ее правом плече.
– Ощущение приятное.
– Ну вот и ощущай, любимая. Я буду здесь. С тобой. – Он нежно, медленно, целомудренно поцеловал ее между лопатками, почувствовал, как дрогнуло ее тело под губами. – Я буду хорошим, обещаю.
Он знал ее тело. Знал, как сделать так, чтобы удовольствие охватило ее до самых кончиков пальцев. Но сейчас он хотел лишь одного – окружить ее заботой и чтобы она заснула.
Она тихо простонала, не открывая глаз.
Руки Габриеля спустились к пояснице. Он внимательно разминал ее мышцы, пальцы будто что-то шептали ее коже.
Дыхание Джулии выровнялось, и вскоре стало понятно, что она уснула.
Габриель продолжал ее ласкать, но уже легче.
– Твоя любовь лучше вина, – произнес он в темноте. – Никогда не перестану я желать тебя.
Последней лаской он поцеловал ее в плечо и осторожно положил руку на изгиб ее бедра. Вздохнул и поднял к небу печальные глаза.
– Даруй мне чистоту помыслов, Господи! Хотя бы на ближайшие шесть недель.
Тишину разорвал детский плач.
Габриель не сразу стряхнул сонную одурь – так пловец вырывается из-под воды на поверхность. Лежащая рядом Джулия перевернулась, слышно было, как она нашаривает телефон.
Она застонала.
– Уже пора? – спросил он хриплым, заспанным голосом.
– Еще час остался.
Джулия рухнула на подушку и прикрыла глаза руками.
– Я пойду.
Габриель откинул одеяло.
– Да нет, я справлюсь.
– Отдыхай пока, я посмотрю, что с ней.
Джулия медленно натянула одеяло на голову.
Габриель подошел к манежу, взял плачущую Клэр на руки. Когда он прижал девочку к голой груди, та затихла, но тут же начала снова.
Он быстро вышел в детскую, приговаривая и покачивая ребенка, но девочка продолжала плакать даже при включенном свете. Габриель не различал виды плача – пока что. Для него любой плач звучал одинаково, и он не мог понять, что хочет ребенок.
