Не выдержав, Зори прыснула и рассмеялась. Однако мгновенно взяла себя в руки и грустно сказала:
– Мои соболезнования, дедушка.
Она замолчала и принялась разглядывать пол автомобиля, изредка поднимая глаза на Эдмунда. Тот затих, уставился в окно, а затем снова заговорил. Зори показалось, что это было продолжение монолога, который начался в его голове.
– Катрин приняла это место. Моту был ее домом. Без нее здесь все уже не то. Даже утром стало темнее, ты заметила?
Не дождавшись ответа, он продолжил:
– Но Катрин всегда выбирала тьму, даже в те времена, когда до ужаса страшилась ее. Понимаешь?
Дед повернулся к Зори и вопросительно посмотрел на нее. Та не поняла ни слова, поэтому только растерянно захлопала ресницами. К счастью, в этот момент автомобиль замер. Зори поспешила открыть дверь и выбраться наружу. Оказалось, парковка была уже до отказа забита, и не только машинами, но и людьми. Ого! Похоже, с бабушкой решил попрощаться чуть ли не весь остров! На Зори моментально уставилось множество пар глаз одинакового темно-коричневого цвета. Она смутилась и опустила взгляд в землю.
Через минуту в сопровождении Эдмунда она вошла в церковь, тоже набитую людьми. Одного взгляда на маму и папу хватило, чтобы она наконец осознала: несмотря на белые наряды и роскошный вид за окном, вопреки тому, что повсюду витал знакомый цветочный аромат, это все же были похороны. Увидев заплаканную маму, Зори ощутила комок в горле.
Пробравшись сквозь толпу незнакомых, одетых в бело-черное людей, Зори встала рядом с родителями и нежно сжала материнский локоть. Та ответила полным признательности взглядом и легонько кивнула. Дрожащими руками Марта протянула Зори несколько свежих белых лилий и желтых хризантем, а еще, к молчаливому изумлению последней, венок на шею из белоснежных цветов с желтой сердцевиной. От неожиданности название вылетело из головы. Растерянно осмотревшись, Зори поняла, что все люди в церкви – и сидевшие на деревянных скамейках, и стоявшие в проходах – были в таких же цветочных венках.
– Традиция, – тихо шепнул ей прошедший мимо Эдмунд, ласково поцеловав Марту в висок, будто той было восемь.
Он тяжело опустился на стул, приготовленный специально для него. Теперь, когда все были в сборе, старый священник со смуглой кожей и карими глазами поднялся на небольшое возвышение. Гроб с телом бабушки поставили перед ним. Расправив кипенно-белое одеяние в пол, священник начал на том же корявом английском, что и вчера. Смысл Зори поняла, а остальные, казалось, знали речь наизусть.
– Мы собраться почтить память Катрин, любимой мама, жена, бабушка и… – он посмотрел на Зори и, почудилось, обратился именно к ней, – та, что много значить для мира. Мы вспоминать ее доброту в сердце. Легкость, что она идти за судьбой. Бесстрашие, что проявить, когда предстоять важный выбор.
Стоявшая рядом Марта всхлипнула, отчего у Зори на глазах тоже навернулись слезы. Силясь не раскиснуть, она отвела взгляд. Ей было неловко плакать при незнакомцах. Чтобы переключиться, девушка принялась изучать церковь, которую вчера толком не рассмотрела. Простые деревянные скамейки, массивные металлические подсвечники, старый орган в глубине и большая люстра не вызывали особого интереса. В отличие от потолка, на который она уставилась, как завороженная. По задумке художника церковный свод украсили необычной цветной росписью. На одной половине красовалось огромное позолоченное солнце, изображенное на восходе. На другой, на фоне ночного неба сияла серебристая луна в окружении звезд. На мгновение Зори даже забыла, где находится. Столь необыкновенной казалась эта искусная работа. Но потом Марта подняла руку, чтобы утереть слезы, девушка очнулась и принялась тайком поглядывать на гостей.
