уводили для последнего покаяния. Вспомнил, как она обернулась и посмотрела на него. Отчаяние в ее глазах полоснуло его тогда как ножом, однако он не шевельнулся, и стражники, что держали ее под локти, рванули ее вперед, заставляя шагать дальше – туда, где ее ждало всеобщее поругание. Таков был закон. Она должна была принять суд людей, чтобы избежать суда высшего.
Аррил дрожащими пальцами стер остатки влаги со своего лба и стиснул руку в кулак. Черт бы побрал все эти высшие силы.
Звезды выцветали. Здесь на берегу шумного моря они казались особенно близкими, а их исчезновение – особенно заметным. Герхард стоял неподвижно, прислушиваясь к мерному всхлипыванию волн и негромкому разговору своих спутников, которые держались за его спиной. По левую руку от Герхарда маячили неясные очертания башен и замков. Анемополис. Город всеобщего благоденствия. И Ирринор, великая цитадель магов. В последний раз он побывал здесь ребенком, приехал вместе с отцом. Яркие улицы и бесконечные цветочные клумбы не впечатлили юного принца, они резали его глаз северянина. Герхарду воспетый в поэмах город напоминал творение кондитера, переусердствовавшего с мастикой. То ли дело суровая красота Инвернии – дремучие леса, вересковые пустоши и студеные озера его родины. Даже сейчас его тянуло домой, пусть и шести дней не прошло с тех пор, как он покинул свое королевство.
Кто-то шагал по каменистому берегу в его сторону. Герхард повернулся, вглядываясь в смутные силуэты. Когда тьма расступилась, он обвел взглядом знакомые лица и нахмурился.
– А где он сам?
– Стыдно признаться… – пробормотал один из контрабандистов и почесал заросший подбородок.
Герхард кивнул в знак понимания и зашагал в сторону пришвартованной за скалой лодки. Кирассе оказался подле нее: стоял на коленях и с упоением извергал из желудка остатки сытного ужина, приправленного – Герхард невольно поморщился – щедрой порцией кислого вина.
– Ты позоришь всех контрабандистов материка.
Ответом ему послужила очередная малоприятная трель. Герхард жестом подозвал одного из своих людей и отправил его за вином.
– Раз уж качка так тебя терзает, не проще ли поискать другую работу?
– Послушайте-ка его, – возмутился Кирассе и поднялся на ноги, смачно сплюнув напоследок. – А уйди я на покой, не заскучаете?
– Будем писать друг другу письма, встречаться раз в год.
Контрабандист подбоченился.
– И чем мне заняться?
– Вари сыр. Я даже куплю тебе козу.
– Вокруг меня и так одни козы. Шестеро сестер! И всех нужно замуж отдать.
Он принял из рук подоспевшего сквайра флягу и пробормотал:
– Нет, сыры катать мне рановато.
Герхард отступил в сторону, пока Кирассе полоскал вином рот.
– Как прошло?
– Как по маслу.
– Покажешь?
– Ручку позолотите?
– Конечно, но позже.
– Жадный же вы, – буркнул Кирассе и сунул руку за пазуху.
Герхард принял перемотанный бечевкой сверток и машинально взвесил его на ладони. Когда он развернул и расправил тряпицу, в тускнеющем лунном свете блеснул гладко отполированный круглый камень.
– И это все, что удалось добыть?
Кирассе кивнул с мрачным видом.
– С теми ребятами совсем не хотелось связываться.
– Но как они выглядели? – перебил Герхард. – Их одежда, повадки?
– Как отборные налетчики, – ответил Кирассе. – Все в черном. И навыки соответствующие. Всегда видно умельцев – ни одного лишнего движения.
– Хорошо, – пробормотал Герхард и рассеянно потер лоб. – По крайней мере есть с чего начать… Но тот караван…
