Читать онлайн Мила Сангина - Обещанная дважды

Она не обрекала его на вечные муки. В его власти погрузиться в глубокий сон и унестись в царство видений, и проводить в забытье дни и годы до конца времен. Судьба не самая страшная.

Нет, она вовсе не обрекала его на муки. Только на молчание.

Два факела пылали в пещере. Когда она покинет это место, они все еще будут гореть. Возможно, протянут несколько часов, а потом придет мрак. Непроглядный мрак ловушки, из которой нет выхода.

– Знаешь, еще не поздно передумать.

Она подняла голову и посмотрела на него – согбенную фигуру, скованную цепями. Ей все еще хотелось разглядывать его лицо. Стиснуть это лицо в ладонях. Оставить на щеках глубокие следы ее ногтей. Однако…

– Теперь уже все поздно.

Его губы едва шевелились, как у человека в бреду, как у умирающего. Кожа стала серой. Жили только глаза, в которых она не видела ни гнева, ни упрека.

– Ты утопил мой город в песке.

– Так ли?

– Разве ты не мог это остановить? Разве у тебя не хватило бы сил? Разве ты не пошел на поводу у собственной гордыни?

Она оправдывалась. Каждый ее крик, каждое брошенное обвинение – это попытка оправдаться. Под таким напором его веки дрогнули. Движение неожиданное и беспомощное.

– Тебе это доставляло удовольствие? – тихо продолжала она, обретая утешение в тлеющей ярости. – Тебе нравилось смотреть, как все рушится на твоем пути?

– Мне это нравилось не больше, чем необходимость лицезреть сейчас твою породистую мордашку.

Он неспешно поднялся с колен. Запели цепи, звякнули кольца, которые крепились к стене. Ее встревоженный взгляд метнулся от оков на его руках к ошейнику на горле. И к улыбке, которая тронула его губы.

– Извини. Шея затекла.

– Ты это заслужил, – вымолвила она тоном испуганного ребенка. Тоска ела ее сердце. – Что бы ни… Ты это заслужил.

Она повернулась к выходу. И ее башмаки, и подол платья густо покрывала каменная пыль. Теперь повсюду лишь пыль, песок и прах.

– Горана.

Ее затылок словно лизнуло пламя. В голосе, который она слышала, не было мольбы или злости. Не было и отголоска привычной нежности. Только бесконечное сочувствие.

– Береги себя. Готовься.

Она подобралась и холодно спросила:

– Ты угрожаешь мне?

– Ну что ты. Но ты должна понимать. Твоя ложь не сможет жить вечно. А люди жестоки… Что они с тобой сделают?

Неужели он правда считал ее такой наивной?

– Ложь, истина… – прошептала она и прибавила громче: – Важно лишь то, во что люди верят. И я заставлю их поверить в меня.

– И это не поможет. Ты и я – мы и теперь связаны. А эти цепи…

Она увидела через плечо, как он поднял руки, с усмешкой озирая свои оковы.

– А эти цепи меня не удержат.

С ее губ слетел невеселый смешок.

– Не забывай, у меня все еще есть перед тобой огромное преимущество. Я ведь смертна. Ты нет.

Мера за меру

– Эй, аулривитка!

Алетта вздрогнула и повернулась на зов. Две незнакомые ей женщины средних лет, стоявшие под вывеской городской таверны, с явным любопытством разглядывали ее цветастый наряд – традиционную одежду племени аулривитов. Алетта выбрала это одеяние из-за нескольких слоев ткани, надежно скрывающих все тело, и не рассчитывала вот так глупо привлечь внимание случайных прохожих.

– Потерялась?

Руки Алетты отчаянно теребили узелок с вещами. Ей не удалось остаться незаметной, слишком долго она топталась на одном месте, не зная куда податься. В город Алетта прибыла на рассвете, а к середине дня уже обошла все гостиницы и постоялые дворы. В большинстве из них не осталось свободных мест, иные оказались ей не по карману. Путешествие в Анемополис обошлось недешево: у Алетты осталось всего три шестигранника, а на них в большом городе долго не протянешь. Да, в столице нищета ощущалась особенно остро. Брин, старая женщина, у которой Алетта жила последний год, любила повторять: «У нас есть чем поужинать сегодня, и это хорошо. А завтра что-нибудь придумаем». До самой смерти она не позволяла бедности отравлять себе жизнь. Алетте хотелось так же стойко переносить невзгоды, но прошлым вечером она так и не поужинала, а сегодня пропустила и завтрак, и обед. Улыбаться на пустой желудок становилось все сложнее.

– Отбилась от своих? – спросила одна из женщин, заинтригованная экзотической гостьей.

– Я пришла одна, – торопливо сказала Алетта. – Я… пришла за благословением.

– Как и другие. Все идут и идут… Это ж сколько нужно грешить, чтобы так истово каяться.

Поколебавшись, Алетта приблизилась к женщинам, которые все буравили ее взглядами, и вполголоса заговорила:

– Она уже здесь? Верховная жрица?

– Завтра ее ждем. Утром должна пожаловать. А ты, часом, не хворая?

Алетта наклонила голову и спрятала дрожащие руки за узелком. Женщины сочувственно переглянулись.

– Чахотка?

– Кровь дурная?

– Калека?

– Слабое сердце, – сказала Алетта первое, что пришло в голову. – Возможно… Может быть, здесь есть место, где я смогу переночевать? Любой сеновал сгодится.

– А и сеновалы уже заняты, – сказала одна из женщин, поглядывая на запылившийся в дороге подол юбки Алетты. – Да и не годится девушке одной по сеновалам скакать…

– Сходи в харчевню, – посоветовала ее более благожелательная приятельница. – Там сейчас лишние руки требуются. Поработаешь, и на ночлег пустят.

– Спасибо, – отозвалась Алетта.

Она суетливо поклонилась, прошла мимо случайных собеседниц и через пару минут слилась с толпой. Первый испуг прошел. Ее не узнали. Ни намека на подозрение. Впрочем, даже если бы эти любопытные горожанки и видели ее позор много лет назад, как бы они разглядели виновницу давних несчастий, закутанную в такой странный наряд и с густо подведенными глазами? Она уже давно не походила на себя прежнюю.

Между тем словоохотливые женщины подбросили ей и впрямь неплохую идею. Если ей удастся сразу найти работу, не придется беспокоиться о пропитании хотя бы несколько дней. Алетта отправилась в ближайшую харчевню, но развернулась на пороге и сбежала, словно за ней гнались. Сердце тревожно ныло, громкие голоса в переполненном зале вгоняли в панику, которая оказалась сильнее разума. Однако через пару часов голод и усталость взяли верх и над страхом. Когда Алетта попросила приюта в харчевне рядом с городской площадью, хозяйка сжалилась и обещала предоставить кров взамен на добросовестную работу. Алетту отправили мыть посуду, и следующие несколько часов она провела держа руки по локоть в горячей воде. Пока она намыливала плошки, мимо нее сновали прислужницы и разносчицы, которые сгружали с подносов пустые стаканы и бутылки и обменивались короткими репликами. Лишь теперь Алетта убедилась в том, что ее опасения попросту смешны. Никого не интересовала пришлая паломница. Никто не заглядывал ей в лицо.

Когда закончилось время обеда, ей удалось немного передохнуть. Алетта выпила кружку молока, заедая его хлебом, и у нее уже не так сильно кружилась голова. Ближе к вечеру гости вновь нахлынули, и остаток дня смазался в ее памяти. После того, как посетители разбрелись, работницы наспех надраили полы в кухне и зале и заново расставили стулья. Хозяйка позволила Алетте лечь на лавке у остывающего очага и сама отправилась почивать. К большому облегчению Алетты, она оказалась единственной наемной работницей, которую пустили заночевать в кухне. Какое-то время она тупо смотрела на тлеющие в печи угольки и прислушивалась к приглушенным голосам и мышиному шороху. Последние дни прошли как во сне, и до сих пор она не могла толком осознать, куда привела ее дорога.

Она вернулась в Анемополис. После стольких лет она вернулась в город магов. Когда-то с этим местом она связывала самые смелые свои мечты, а теперь в ее сердце не осталось ничего, кроме крохотной искры надежды. Надежды на то, что ей все же удастся исцелиться.

Алетта потянулась за узелком, который хотела положить под голову вместо подушки. Из одежды с собой у нее были лишь платье и косынка. В маленьком мешочке Алетта хранила гребни и краску для глаз и губ – они нужны были ей для маскировки. А в самой глубине узелка покоилась шкатулка с зельем, которое все еще продлевало ее жизнь. Осталось четыре флакона, и при самом плохом раскладе ей не протянуть и четырех недель.

Ее рука на узелке дрожала. Алетта смотрела на свои обломанные ногти и вспоминала, как тщательно ей их полировали в прежние времена. Ее волосы мыли в душистой воде и украшали драгоценными гребнями. Как же она гордилась своими локонами! Теперь ее руки стали грубыми, как у крестьянки. То были руки девушки, которая работала переплетчицей книг, и копалась в земле, и разматывала грубую шерсть. А волосы? Волосы она безжалостно подстригала, не позволяя им отрасти ниже плеч.

Ее скоро сморил сон, но отдыхала Алетта недолго. Город пробудился рано, заволновался, зашумел в ожидании могущественной гостьи. Алетта умылась, вновь спрятала лицо под яркой раскраской и покинула харчевню, присоединившись к толпе. Местные жители и гости стремились к главным воротам, распахнутым в торжественном ожидании. Алетту несло в общем потоке. Она не пыталась вырваться вперед, ее любопытство оставалось вялым, приправленным старой горечью. Но и держаться в стороне она не могла.

У нее не получилось приблизиться к шеренге воинов, которые оцепили дорогу и сдерживали излишне рьяных зевак, но вид открывался хороший. Шум не смолкал, и даже ранний час не смущал разгоряченных людей. Повсюду слышались смешки и громкие разговоры, и плач испуганных детей, которых родители поднимали в воздух в надежде на то, что жрица благословит их отпрысков. Взгляд Алетты блуждал по красивым домикам, по разноцветным ставням и старинным фонарям. Анемополис остался таким же волшебным местом, каким она его запомнила. Вот только теперь он казался ей еще и огромной ловушкой.

Ожидание затягивалось, и люди успели заскучать. Уже почти не слышно было радостных восклицаний. Однако толпа встрепенулась вновь, когда над городом пронесся протяжный звон. Кто-то ударил в колокол в башне Золотого Огня.

Алетта осознала, что у нее подкосились ноги, только когда уткнулась ладонями в дорожную пыль. С расширенными от ужаса глазами она отчаянно глотала воздух, но никак не могла толком вдохнуть.

Убежать от этого звука. Убежать прочь, пусть и навстречу неминуемой смерти, но не слышать больше этот чудовищный звон. Вот только сил на бегство она не находила. Ее словно держали стальные оковы.

Прошло несколько мучительных минут, прежде чем Алетта смогла подняться. Лишь теперь она вновь по-настоящему услышала рев восторженной толпы. Люди размахивали руками, бросали цветы под колеса медленно двигающегося кортежа и славили жрицу. Та не спешила появляться, и окна всех карет оставались наглухо закрытыми, однако первое разочарование горожан быстро вытеснил экстаз. Обессиленная Алетта держалась за мраморный постамент и следила за темными экипажами. Сколько радости принес этот день Анемополису. Как прекрасно ликование его жителей.

Много лет назад толпа вот так же приветствовала ее. А потом те же самые люди швыряли камни ей вслед.

***

Бет не любила дорожную тряску. Ей не нравились кареты, она не могла назвать себя хорошей наездницей и чаще всего предпочитала передвигаться пешком. Путь до Анемополиса занял восемь дней, и показавшаяся на горизонте городская стена заставила жрицу с облегчением улыбнуться. Уже скоро можно будет выбраться из запыленной колымаги и нормально отдохнуть.