– Тихо! – рявкнул, вынуждая ее остолбенеть, но опрометчиво оставив свободной ее правую руку.
И она сочно заехала мне по лицу.
Мы замерли, тяжело дыша друг другу в губы. Она – испуганно раскрыв глаза, я – наливаясь звериной злостью. Один вдох, один выдох… и я швырнул сучку под себя, игнорируя ее испуганный писк. Сил, как оказалось, у нее осталось прилично, а я тут ее жалею! Теперь не жалел – драл со всей страстью, аж мурашки шли по коже. Но Ринке будто это и было нужно. Видел – отдалась, забылась и перестала путаться в своем вранье. Уже не боялась смотреть. Пусть и из-под опущенных ресниц, но все равно сплеталась взглядом с моим, доверяла, следовала за мной…
Мы взмокли так, будто дождь пролился на нас из ниоткуда и оставил после себя невероятный запах, который хотелось пить – слизывать с кожи ведьмы, собирать, как росу, и бесконечно долго катать на языке…
Я даже не сразу понял, что меня отключило. Вскинувшись, разбудил и Ринку, лежавшую у меня в руках.
– Ты как слон в фарфоровой лавке, – сонно проурчала она.
– Медведь, – прохрипел я, настораживаясь.
Что-то было не так.
Я приподнялся на локте, прислушиваясь.
Дождь… дождь оставил не только запах свежести в нашей спальне. Через открытое окно в занавески бился свежий ветер. И это мешало запаху гари полноценно расцвести у нас в спальне. А когда слух уловил слабый характерный треск, я подскочил с кровати и бросился в гостиную. Но тут же застыл, завороженно глядя, как наша с Ринкой картина тлеет на глазах и разгорается изнутри жрущим ее пламенем. Пожарная сигнализация безмолвствовала.
– Что? – изумленный спросила Ринка. – Что происходит?!
И она едва не кинулась мимо меня по лестнице, но я не пустил. Огонь в это мгновение прорвался через плоть холста и ярко вспыхнул, озарив гостиную целиком. И не сказать что не реальный – жаром от него перло вполне осязаемо. Но когда я уже собрался эвакуировать Ринку через спальню, пламя вдруг вспыхнул ярче… и погасло, не оставив дыма.
Ведьма растерянно обмякла в моей хватке, и я оттащил ее в спальню и усадил на кровать.
– Ни шагу из спальни, – обхватил ее лицо и посмотрел в глаза. – Ты поняла?
– Куда ты? – спросила она хрипло, хватаясь мокрыми ладонями за мои запястья.
– За мобильником. Сейчас вернусь.
Ж
Много всего пугает ведьм.
Но самое страшное – остаться бессильной перед угрозой чужой силы. Я забыла об этом на секунды, когда попыталась броситься вниз к картине. Хотелось отбить ее голыми руками, лишь бы не отдать кому-то. Кто-то решил, что ему можно подобраться вплотную и уничтожить то немногое, что хранило хорошие воспоминания о моем детстве. В этой картине был весь мой путь к Стерегову. Мне так хотелось быть достойной его, уметь видеть хоть толику так же, как видит это он, и дать ему понять, что для меня это ценно. Я будто учила незнакомый мне язык без учебников и подсказок, потому что было жизненно важно уметь разговаривать на нем. С ним. Это для бездушных ученых не было ничего особенного в том, какая искра горела в подопытном мальчишке-оборотне. Для них он был всего лишь одним из многих. Я же умирала каждый раз вместе с ним, когда он не мог часами подняться с кровати.
Но я никогда не могла дать сдачи за него. Пока была маленькой – не было сил. Сейчас – смелости.
– Оденься, – вошел Михаил в спальню, сосредоточенно глядя в экран мобильного. – Сейчас Иса с Ханом вернутся. – Он поднял взгляд на меня, замер… потом прошел к кровати и опустился в моих ногах. – Испугалась?
