Читать онлайн Лия Блэр - Обезболик

В кафе на Северной улице всегда полно народа. Это заведение днем балует посетителей комплексными обедами, а вечером — забористыми коктейлями и зажигательной музыкой, превращаясь в ночной клуб. Работа сотрудников посменная. Платят — более-менее. Лучше, чем в других аналогичных забегаловках. Черт! Надо прекращать так называть работу. Иначе уволят. Правды ради «Стелс» — лучшее в городе развлекательное место. То, что мне удалось сюда попасть, — большая удача, чем жизнь меня не балует.

— Пойду покурю, — накидываю на униформу легкую куртку.

— Побыстрее, — тут же отзывается моя напарница Лена Артемова. — Скоро начнется запара.

— Угу, — безразлично буркнув, ухожу к служебному входу.

На улице начало осени. Конец сентября. В этом году природа не порадовала бабьим летом, а мне пофиг. Чем холоднее, тем лучше. Некомфортно на контрасте существовать. Я как Кай из «Снежной королевы», которого заморозили без права на оттепель.

Снимаю перчатки, которые давно стали моей второй кожей, достаю из выпотрошенной наполовину пачки сигарету, чиркаю роликом зажигалки и прикуриваю. От первой затяжки горло спирает, но потом идет в кайф.

Оглядываюсь по сторонам. Все привычное глазу: узкая улочка, мусорные контейнеры у стены здания, куча дерьма у помойки, справа проход перекрыт железным забором с закрытой на замок дверью. Ночью еще загорается тусклый фонарь над входом. Как в фильмах ужасов. Хмыкаю. Выдыхаю дым.

Смотрю на свои руки. Внешне обычные, как у всех. Только это лишь зрительно. Я-то знаю. Восемь лет назад в этих кистях не было ни одной целой кости. Кое-где остались едва заметные шрамы, видимые для меня. Всегда. Ежедневно. Ненавижу свои руки. Ненавижу все, о чем они напоминают и не дают забыть. Ненавижу за то, что они в себе таят и чем являются…

— Сонь, ну ты долго еще? — из дверного проема показывается голова Ленки. — Там толпа пришла. Я одна не успеваю…

— Иду, — отзываюсь, тушу бычок и кидаю в урну. Со вздохом облегчения натягиваю бежевые перчатки и захожу внутрь.

Обед. Самое отстойное время. Посетители разномастные, хрен угадаешь настроение или статус. Хотя работать в ночную смену еще хуже. Нет-нет да ввалится чумная компашка. Хорошо, если не в состоянии «дров», тогда есть шанс обойтись без мерзких шлепков по заднице. Усмехаюсь. Ко мне подобное не применяют, если зрение на месте, а вот моим коллегам-девочкам перепадает.

На автомате прохожу в зал, принимаю заказы и передаю на кухню. Сегодня и правда аншлаг какой-то. Столик на втором этаже остается свободным, как всегда. Только табличка «Зарезервировано» говорит об ожидании гостей.

Сердце екает, и в груди разжигаются пожарища. Сжимаю губы, заставляя себя не думать. Больше никогда не заострять внимания на нем. Я приняла решение и поступила правильно. Или нет? Хочется зарыться лицом в ладони и зарычать от безысходности, но в моих руках поднос с едой для восьмого столика.

— Ваш заказ, — фальшиво улыбаюсь двум женщинам, которые даже не замечают меня. И я им благодарна за это.

— Тебя просят принять заказ для «два-один», — шепчет мне на ухо Лена, едва мы поравнялись в зале между столиками. — Шустрее.

— Твою мать… — цежу сквозь зубы.

«Два-один» — это тот самый столик на втором этаже, и я точно знаю, кому буду прислуживать. Не первый раз. Вот только я не готова. Совсем. Прошел месяц с тех пор, как мы виделись. Не желаю новой боли, но и изменить ничего не могу.

Иду по ступеням, стараясь таращиться только под ноги. Может, если не поднимать взгляд, то и не разорвет от муки, что терзает меня внутри? А главное, он не заметит, чего я на самом деле хочу и о чем думаю. Дорогу знаю наизусть. В полной темноте дойду и не споткнусь. «Черт, Сеня, соберись!» — шепчу себе под нос, вспоминая слова единственного друга, который у меня остался.

— Добрый день, — разглядываю столешницу, держа перед собой блокнот. — Рады вас приветствовать. Вы готовы сделать заказ?

— Как в дешевой забегаловке, — тут же раздается приятный женский голос, а у меня сердце обрывается куда-то в живот, проходясь долбежкой по солнечному сплетению. Он не один. Господи, дай сил… Прикрываю на секунду веки и чувствую, как предательски дрожат руки.

— Простите. Моя оплошность. Меня зовут Соня. Я ваш персональный официант, — выдаю заученный текст для тех, кто любит чтобы лебезили и облизывали. Сука, как я это ненавижу! Его сейчас ненавижу… Себя — за то, что хочу плакать. Нет, биться в истерике и все ему рассказать, только бы он вернул наше время!

— Для начала… Американо для меня и молочный клубничный коктейль для моей спутницы. — Его голос окутал меня, запуская мурашки по всему телу. Не смотреть… Не смотреть, Соня…

— Что-то еще? — голос дрожит. Надламывается. Хочу бежать подальше, потому что нуждаюсь в нем, как никогда в жизни ни в ком не нуждалась.

— Пока нет, — холодный ответ. Ледяной. Словно стальным клинком воздух вокруг меня режет. Уж лучше бы меня, так чтобы совсем и без права на реабилитацию. — И сними эту гребаную шапку с башки… убожество.

В испуге поднимаю голову и гляжу на него с обидой. Знакомое до боли и отчаяния слово бьет под дых, не оставляя воздуха в легких. Закусываю губу, силясь сдержать эмоции, проваливаясь в циничный насмешливый омут его глаз.

Не жду ответа на свой немой вопрос: «За что?» Извиняюсь, разворачиваюсь и несусь вниз. Не могу. Все! Зачем я посмотрела?! Зачем остаюсь сломанной куклой со слухом и зрением?! Почему восемь лет назад меня собрали, а не оставили там?..

Забегаю в подсобку и стягиваю перчатки. Зло рассматриваю ладони. Трясутся. Вибрируют, как заведенные… Им тоже плохо, и мне легче от этого осознания. Я выбиваю одну мучительную боль другой. Они наслаиваются друг на друга, и я уже дышу. Глубоко, но пока еще рвано.

— Сонь, хорош филонить! — морда Женьки втискивается в темное помещение. В голосе укор. — Хочешь, чтоб всю смену наказали штрафом? Тайфун только слово скажет, и всем хана.

— Пусть Ленка отнесет им заказ, а? — умоляю. Прошу. Не могу туда вернуться.

— Задолбала своими закидонами, Есенина! — с досадой выпалил бармен и скрылся.

Надеваю перчатки. Чуть отпустило. Если напарница заменит меня на «два-один», я готова весь зал сама обхаживать. Только бы с ним не встречаться.

Выхожу из укрытия и иду убирать освободившиеся столики. Знаю, что Ленка ненавидит это, а я — наоборот. Чем меньше общения, тем приятнее день.

Громкий звук разбивающейся посуды раздается со второго этажа. Поворачиваю голову и вижу Артемову, сбегающую по ступеням. Красная, как вареный рак. Спешу к ней, не забывая держать спокойное лицо. Для посетителей все в порядке. Ага, так и было задумано.

Не успеваю поравняться с барной стойкой, как напарница хватает меня за локоть и тащит снова в подсобку.

— Короче, Соня, со своим столом кувыркайся сама! — выпаливает зло. Смотрит на меня, как на врага человечества. — Я больше унижаться не собираюсь! Тайфун просил передать, чтоб с заказом пришла ты, потому что на фоне твоего убожества мир кажется лучше. Прости…

— Ясно… — слезы выступают на глазах, и я боюсь моргнуть. Просто запрокидываю голову и кусаю губы.

— Он козел, Сонь. Но обслужить его придется, — вздыхает Ленка, успокоившись. — Крепись, Есенина.

— Угу, — держусь из последних сил. Хочется рвануть на себе белую блузку, чтобы вдохнуть полной грудью. Он бьет метко и попадает точно в цель. Не разменивается на пустые фразы. А слово, что он для меня выбрал, говорит лишь о том, что ему все известно. Что ж, отношение не удивляет. Все так реагируют. Не зря я иммунитет выработала. Вот только от него почему-то больнее стократ.

Как я могла расслабиться? Как могла позволить себе на что-то надеяться? Идиотка…

Беру чашку с кофе и поднимаюсь по лестнице. Каждый шаг наверх отдает гулким ударом мотора о ребра. Страх, обида и растерянность водят хороводы в моем теле, а еще… любовь. Глупая, ненужная никому, сломанная мной, но живучая… Дрянь. Грязная, как я сама. Вся в черном мазуте, который не отмыть, не срезать… Прошлое не сотрешь, как ни старайся.

— Ваш заказ, — произношу ровным голосом. Ставлю перед ним чашку. Взгляд в пол. — Прошу прощения за задержку.

Я вылила бы ему напиток на голову, если бы не боялась его и Кошелева. А еще ребят со смены не хочу подставлять. Черт, и работа мне нужна. Очень. Без нее не вытяну обучение и жилье. Потому стою смиренной овцой и блею извинения. Во мне обида кипит…

— Я сказал, шапку сними.

От этого голоса у меня холодок меж лопаток пробегает, но я не двигаюсь. Это какая-то новая ступень садизма. Тайфун знает, что я никогда ее не снимаю. А если он знает причину, то его приказ — настоящее издевательство.

— Мне повторить? — его голос становится тихим, ядовитым и гадким. Спутница рядом с ним хихикает, а меня передергивает.

Черт! Что со мной? Раньше рванула бы без оглядки или сказала что-то в свою защиту, но теперь не могу. При нем не могу. Чувство вины топит вместе с моим личным безумием, и я уже… не я, а кто-то совершенно другой. Тот, кто боится потерять воздух, которым дышит Он. Опять кукла… Опять сломалась…

— Тай Романович, — раздается за спиной шуточно-любезный голос моего работодателя. — Рад, что ты наконец вернулся. Теперь, говорят, в гору пойдешь, Тайфун.

Чувствую, как за мной дышит Кошелев. От напряжения потею, и это вообще унизительно. Не люблю, когда кто-то позади находится. До паники боюсь. Останусь стоять дальше и провалюсь в свое безумие. Истерика подкатывает к горлу, сжимает его тисками, а глаза полны слез. Главное не моргать. Пялюсь себе под ноги.

— Я с горы не спускался, чтоб ползти на нее обратно, — усмехается мой мучитель.

— Ладно, это я для проформы ляпнул, — тихо смеется мой шеф. — Все в порядке? Мои миньоны хорошо обслуживают?

— Нет! — тут же отвечает незнакомка. — Этот фрик отказывается снять шапку, а Тая это бесит.

— Соня, сними… — в голосе Кошелева просительные нотки. Он знает, что я не могу без нее. — На секунду.

— Пожалуйста… — шепчу, а перед глазами все давно расплылось. Тело охватывает озноб, и я инстинктивно сжимаюсь.

— Да что вы с ней церемонитесь? — не успеваю подготовиться, как стерва срывает с меня головной убор, выпуская на волю длинные черные локоны, которые крупными пружинками падают на плечи и спину до самого пояса.

Время замирает. Тьма подступает со всех сторон, и мне снова холодно… Так холодно! Покачнувшись, прикрываю веки, и прозрачная слезинка падает в чашку с кофе, который я поставила на стол. На поверхности темного напитка расходятся круги, утягивая меня на дно. Туда, куда не хочу возвращаться… Туда, где подменили все хорошее пустотой и грязью вперемешку с болью.

***

Сразу после школы я забежала домой, чтобы бросить рюкзак и переодеться. Наша вечная беготня в парке, что располагался через дорогу от дома, не оставляла шансов на чистоту.

— Соня, пока не покушаешь — никуда не пойдешь! — пригрозила мама.

— Пока не покушаешь… — тихо засмеялась я, передразнивая родительницу, строя смешные мордочки своей полугодовалой сестренке Лиле. Малышка расплылась в улыбке, а я быстро скинула с себя школьную форму. — Подрастешь и будешь бегать с нами, Лилюш.

Зарывшись в шкаф в одних трусах, вытащила спортивные штаны, футболку и кофту.

— Хоть бы денек посидела на месте, егоза, — покачала головой мама, встав в дверном проеме комнаты.

— Надежда Степановна говорит, что надо танцевать, пока молодые! — пошутила, натягивая вещи.