Вкрученная лампочка засветилась желтым. Дэвид провел пальцами по светло-русым волосам, откидывая их назад. Года два назад он коротко подстриг затылок и виски, оставив на макушке волосы подлиннее. С тех пор он не изменял этой прическе и выглядел бесподобно. У него высокие выделяющиеся скулы, правильные черты лица. Дэвид похож на серьезного парня, на того, кто подавляет. Он обладал тяжелой энергетикой, и посторонние люди боялись долго смотреть ему в глаза. Даже Кэсси иногда не справлялась, хотя и любила его как брата и доверяла во всем.
Дэвид посмотрел на Кэсси, и в его янтарных глазах заплясали чертики, а на губах расцвела улыбка.
– Твои границы требуют корректировки, Кэсс. Будь пожестче с людьми. Осади его погрубее, ага?
Переведя взгляд на диван, Кэсси заметила коробку с запасными лампочками. Вся мебель в их гостиной стояла у стен, чтобы сэкономить то малое пространство, которое у них было, для передвижения. Напротив дивана находилась старенькая стенка-горка, которая им досталась вместе с квартирой. У стены, где был вход, стояли два узких кресла с обветшалой обивкой, которую они скрывали под пледами. Как и на диване. Так же они поступили и с полом во всем доме – накрыли его коврами и паласами. У зашторенного окна стоял телевизор на тумбе, и сейчас в эфире шел репортаж с места крушения очередного аварийного дома.
Осадить? Кэсси ругалась с людьми, в школе даже дралась с обидчиками, ну или пыталась драться, но как только она поступила в колледж на факультет туризма – почти случайный выбор, переросший в мечту переехать хотя бы в Конлаок, – она как будто повзрослела и поняла, что сама несет ответственность за свои действия и слова. Так, как живет Дэвид, – она не могла себе позволить.
Поэтому она ответила:
– Я достаточно жестко ему отвечаю.
– Ну ладно. – Дэвид посмотрел на нее и коротко улыбнулся. Поправил задравшийся темно-синий джемпер, подтянул серые джинсы без ремня. – Ты есть будешь? Мы тебя одну ждали.
Кэсси без промедлений зашла в свою комнату. Из мебели там была односпальная кровать, шкаф, стол и стул. Над столом висели две полки. На нижней Кэсси хранила учебники, тетради, мягкие игрушки и всякие другие вещички, милые девичьему сердцу: пара фотографий со школьных мероприятий и одна – самая важная и теплая, где вся ее семья на фоне цветущей вишни. Это фото было сделано в прошлом году, но до сих пор грело душу. И будет греть всю жизнь. На верхней полке лежали медали, школьные грамоты. В ее школе почти каждый учащийся принимал участие в мероприятиях. Кэсси не была исключением. В потрепанной тетрадке Кэсси хранила записки от Кэтрин – прибраться дома, полить цветы, и в конце каждой была обязательная приписка: «Люблю, твоя мама».
Повесив мокрые вещи на батарею, Кэсси переоделась в домашний теплый пуловер и заштопанные черные штаны.
На кухне она ела вместе с мамой и братом вкусный домашний ужин и обсуждала новость, о которой гудел весь город. О демонах и яшуто, о том, что будет с Ив Рикаром и как вообще дальше жить.
Ближе к вечеру все решили провести время за телевизором, где показывали какой-то фильм про сироту, сбежавшего из приюта, в котором над ним издевались.
Кэсси сидела возле мамы, которая ласково поглаживала ее по голове, прижимая к груди. Она ощущала себя в безопасности, окруженная заботой и любовью. В объятиях мамы ей было тепло и комфортно. Дэвид сидел в кресле, подперев рукой щеку. Порой Кэсси замечала, как брат долго смотрел в пол, думая о чем-то своем – об этом он не рассказывал членам семьи.
