Обитель 1 - страница 5

Милана взяла из маленькой шкатулки серебряное кольцо с маленьким искусственным камушком и надела. Два года назад они решили скинуться себе на общий подарок на Новый Год – кулон для лучших подруг, который на самом деле является двумя кулонами, и если их сложить, то они выглядят как один. Но, к сожалению, когда они пришли в небольшой ювелирный магазин то тот двойной кулон, который они присмотрели, уже был продан. И тогда они решили купить одинаковые кольца и подарить друг другу.

Милана стояла с несколько секунд и потирала кольцо – думала, вспоминала. Но многообразие весёлых и светлых воспоминаний раздирало сердце, словно голодный хищник добычу. Милана вздохнула и сняла кольцо – прошла к столу и положила его на пыльный ноутбук.

Встав слева у стола, Милана взяла первый попавшийся продолговатый предмет, которым оказался красный маркер и зачеркнула все пункты «To do list», кроме последнего. Закусив губу, она медлила; в глазах трепыхались: сомнения, огоньки страха. Она взглянула на верхний правый угол пробковой доски, где была фотография с широкими улыбками – и осколки души всколыхнулись, звеня невыносимой болью. Милана зачеркнула последний пункт, надела очки-сердечки, пшикнула на себя духами, которые подарила Анна, вынула из дневника на кровати конверт и положила его на ноутбук, рядом с кольцом. И взяв смартфон и наушники, она вышла из комнаты.

Проверив плиту на кухне, утюг в гостиной, Милана вернулась в коридор и надела белые босоножки с лёгкой подошвой как у кроссовок; вставила наушники в уши, нашла свой плейлист «Lana Del Rey избранное» и нажала случайный порядок.

В наушниках заиграла песня «Summertime Sadness».

До того, как закончился тихий проигрыш и прозвучали слова: «Kiss me hard before you go. Summertime sadness…» – Милана вышла в прохладный подъезд, в котором пахло хлоркой.

Заперев дверь на два оборота, Милана спустилась с третьего этажа на первый и сунула ключи в щель их почтового металлического ящика – помедлила, но разжала пальцы, и они с шумом упали на донышко.

Вдох, выдох; Милана нажала кнопку домофона и вышла наружу – в розово-солнечное утро.

Милана вышла из первого подъезда пятиэтажного дома: бледно-сиреневая штукатурка, довольно старый, но в хорошем состоянии.

– О, – раздался из окна голос пожилой женщины, – Милана. Ты бы слышала, что твоя сестра мне сегодня сказала! Как у неё только язык повернулся…!

Милана не взглянула на неё – крыльцо, ступенька, поворот направо. А в окне возмутилась соседка:

– Ах, ты ж посмотри! Какова старшая сестра, такова и младшая! – И она фыркнула возмущением от такой вопиющей нахальности и неуважения этой семейки из двух человек.

Если бы Милана действительно её слышала, а не сквозь песню и как посторонний шум улицы, где голоса не имеют слов, а слова не имеют смысла – то не молчала бы; а про себя бы подумала, что нет – они с сестрой разные, и очень.

Милана шла вдоль своего дома. Во дворе и на подъездных скамьях сидели знакомые и незнакомые лица – несколько удивлённых, несколько сочувствующих; и пара шепотков и толчков локтем друг в друга. Но для Миланы все лица были безликими, словно водой размыли акварель; и она шла к месту X в объятиях «Summertime Sadness».

После дома и шумного двора с детьми – пешеходная дорожка, пешеходный переход, где не было ни одной машины, и Милана вышла на широкую аллею, которая протягивалась линией. Прямоугольные кирпичики светлой плитки, по бокам скамьи с урнами, а за ними газон с одинаковыми деревьями и кустами, которые выстроились в шеренги напротив друг друга. У газона, за скамьями на одинаковом расстоянии стояли фонари в винтажном стиле: бронзовый цвет, завитки и, напоминая бутоны цветков, свисало по два флакона. А между фонарями, провисая над плиточной дорогой, протягивались нити с круглыми гирляндами.