Обитель Разума - страница 66

Марат закинул ногу на ногу и оперся подбородком на сжатый кулак.

– Комнату решил украсить? – поинтересовался он. – Это на тебя непохоже.

– Чего? А, это… – Даниель рылся в столе. – Да чтоб хоть глаз было на чем остановить… Дуреешь от этих стен. И ото льда тоже.

Он достал два стакана.

– За встречу выпьешь?

– Закуску найди, – попросил Марат.

– Зачем? И так пойдет.

Марат вздохнул.

– Дань, я не ел со вчерашнего утра.

– А-а, – протянул Даниель, – так бы и говорил.

Он вышел из комнаты и вскоре вернулся, принеся хлеб, холодное мясо, сыр и несколько вяленых рыбок. Марат взглянул на еду и почувствовал, как в голове шумит от голода.

Забулькала прозрачная жидкость, перетекая из бутылки в стаканы.

Даниель действительно жил почти в полной изоляции. Хотя персонал станции и состоял из десяти-двенадцати человек, он почти не контактировал с коллегами по вопросам, не касающимся работы. Даже в выходные он не оставлял ледяной материк, предложив себя в бессменные дежурные. С родными и знакомыми Даниель тоже не поддерживал отношений.

Но служителей Логоса он недолюбливал, и история Марата вызвала в нем живейшее сочувствие.

– Ну и попал ты, – вздохнул Даниель, и вечная насмешка исчезла из его голоса. – Не представляю, как тебе теперь выпутываться. Выпьем, что ли?

Он снова наполнил стаканы.

– Да это не все, – сказал Марат. – Это только начало.

– Что еще?

– Тебе знакомо имя Григорий Штоколов?

Даниель удивился.

– Да, знакомо. А что?

– Кто это?

– Насколько я слышал, – Даниель отставил стакан, не донеся его до губ, – непосредственно на Тарцини работали специалисты в разных областях, которых он везде собирал. Их тогда называли профессорами. Вот Штоколов – один из них. Я немного о нём знаю, но вроде бы он был связан с разработкой и повсеместным внедрением телепортов. Почему ты о нем спрашиваешь? Он, должно быть, давно умер.

Марат нарочито медленно отрезал еще один ломоть мяса и положил его на хлеб. Подобного ответа он и ждал.

– Он жив.

– Да брось ты… – Даниель с сомнением помотал головой. – Сколько ж ему лет?

– Не знаю. Много.

Даниель потёр рукой висок.

– Где ты видел его? – медленно спросил он.

Марат запнулся.

– Я расскажу. Но обещай, что будешь молчать.

– Все так серьёзно? – Тёмные брови удивленно взметнулись вверх и сразу опустились.

– Да.

Даниель с интересом посмотрел на Марата.

– Ладно, обещаю. Да и не с кем мне говорить.

Марат еще секунду помолчал и начал говорить. Он рассказал обо всем, забыв упомянуть только про цветок, принесенный из долины.

Даниель не перебивал. Черты его лица затвердели, словно окаменели. Он весь подался вперед и замер. Между бровями пролегла резкая складка. Услышанное явно потрясло его.

Наконец он шевельнулся, сделал неосторожное движение и сбил стакан. Стакан опрокинулся, не разбился, но прозрачная жидкость вытекла на стол, образовав неправильной формы лужицу. Аромат алкогольных паров дошел до Марата, и он вдохнул, неожиданно испытав почти физическое наслаждение от мысли, что под рукой у него надёжное, веками испытанное средство для утешения и забвения.

– О, Логос… – прошептал Даниель. – Ты понимаешь, что ты говоришь, Марат?

– Да, – хмуро сказал Марат. – Поэтому я и пришел к тебе.

– О, Логос… – повторил Даниель, резко поднялся со стула и подошел к окну. За окном лежала ледяная пустыня, покрытая сумраком. – Мне было бы легче поверить, что ты сошёл с ума.

– Да и мне тоже.

– Обитель Разума открыта. – Даниель повернулся к окну спиной и сел на подоконник, закинув одну ногу на колено другой. Его тёмные глаза дико сверкнули в неярком свете лампы. – Я не представляю, что с этим делать, Марат. Ты можешь вообразить, сколько там всего?