«Я могу продолжить список. Вы, словно сорока, таскаете всё, что блестит, сшиваете, как попало…»
Гость прижал руки к груди:
«Могу поклясться всем, что имею… Возможно, случайность? Я читал буквально всё, что вы написали, я ваш верный, преданный поклонник. Если что-то и проскочило, то я ведь не нарочно. Вы же знаете – засядет в мозгу, забудется, а после всплывает уже как своё собственное».
Виктор Тренке молча смотрел на него. Шехерезад заметался по комнате, не зная, чем искупить свою вину.
«Почему я не мог вас обнаружить?» – спросил Виктор устало и безнадёжно.
К тому на мгновение вернулось утраченное самодовольство.
«Я ведь компьютерщик по специальности, – подмигнул Шехерезад. – Не дело моей души, но кое-что умею. Могу объяснить…»
«Не надо, – отозвался Тренке. – Вы можете это убрать?» – он указал на подштанники.
«Сегодня же вечером, – с жаром закивал Шехерезад. – Даю вам честное слово…»
«Идите», – сказал Виктор.
«Что?»
«Ступайте отсюда, и поскорее. Если считаете себя обиженным, я признаю, что погорячился и теперь сожалею».
Шехерезад всплеснул руками.
«Господин Тренке, какие обиды! Это я у вас должен валяться в ногах¦»
«Идите, – повторил Виктор. – Всё в порядке. Что вверху, то и внизу. Я выдохнул, вы вдохнули. И не только вы. Много кто вдохнул; ваш ответный выдох принял форму вирусных подштанников, а у других¦кто знает, как я отразился там, далеко-далеко? Нет, не про нашу человечью честь сталь и кожа».
Шехерезад недоумевающе хлопал глазами.
«Если можно, поконкретнее», – предложил он осторожно.
«Это не поможет, – вздохнул Виктор Тренке. – Отправляйтесь по своим делам, и дышите глубже».
Старческие вопли о помощи раздавались давно, но со спасательной станции только сейчас засекли колеблемую морем чалму, под которой разъехалась борода. Заметили в мощный бинокль и поначалу приняли за медузу.
Между тем, джинн находился в отчаянном положении. Сосуд, покалеченный временем и водяным столбом, лопнул, и джинна вышвырнуло на поверхность после тысячелетнего заточения.
– Джинн тонет! Джинн тонет! – взялся вопить старик.
Чалма наводила на тревожные мысли о неизбежном терроре, который вскоре и состоялся.
Ибо пляжники плотным кольцом окружили станцию, слыша одно: «Джин-тоник!» Солнце палило, и от подобной услуги не отказался бы никто.
Их заблуждение усугубил вдруг уверовавший спасатель, который вытянул палец и начал кричать на всю Калифорнию: «Джинн тонет!»
Джинн, из последних сил привлекая к себе внимание, наколдовал-таки теракт: осыпал жаждущих, словно манной небесной, вожделенными банками, которые охлаждались в космических льдах. Банки падали, пробивая отдыхающие черепа и мешаясь с дождем из жаб. Уровень террористической опасности вознесся в инфракрасную сферу.
К джинну, который ухватился за буй, помчался катер.
Район немедленно оцепили, но джинн соскользнул с буя и утонул. Жабы таяли на глазах и щеках, гулко лопались ложные банки. Вокруг суетились специально обученные роботы в масках и с полным набором прививок от вирусов и прочих болезней.
Береговая охрана блокировала залив. Запоздалые вертолеты сбрасывали на буй десятки спасательных кругов и жилетов, а растерянный катер кружил вокруг, не находя себе дела. В ход пошли водолазы с аквалангистами, они подняли тело джинна и, отворачивая носы, отбуксировали его в карету «Скорой помощи».
Карета, конечно, принадлежала военному ведомству.
