Я протянула ей руку для пожатия.
– Пойдёшь с нами пробовать растворимый кофе? – радостно спросила я.
Эрну стало смешно, а вот девушке не очень, хоть она и пожала мне пальцы.
– У меня уже закончились пары, так что в другой раз, – она сглотнула, – можно вопрос, Аямако?
Я не удержалась:
– Тогда я – тебе, ты – мне, – кивнула ей, – это какая-то усовершенствованная модель очков?
Оба они подвисли.
– Обычные, – пробормотала девушка, – я плохо вижу.
Теперь подвисла я.
– Как это? – не поняла, – у тебя искусственная роговица шалит? Если так, то тебе точно нужно к окулисту, иначе тебе придётся полностью переделывать весь зрительный механизм.
Я покивала, чтобы добиться большего дружеского эффекта. Должна же я сегодня хоть с кем-то научиться говорить нормально.
– А, – протянула девушка, – ты не перепутала слово «пробовать» в отношении кофе. В Костне такого не продают? И у меня нет денег на такие операции, но спасибо за совет. Теперь вопрос от меня. К-хм… Аямако, а ты правда встречалась с тем парнем, к-который… н-ну с которым вы были на экранах? Эрн говорил, что да, но судя по тебе сейчас – ты не изменилась, раз стоишь тут с нами, но он…
Я почему-то расплылась в улыбке.
– Мы вместе, да, – кивнула, – Оз приедет ко мне, когда освободится по работе, – улыбка начала меркнуть сама по себе, – он точно приедет.
– М, – кажется она всё поняла, – надеюсь, вы расстанетесь, и ты станешь, наконец, счастлива. Потому что он тянет тебя на дно.
Вот это вызвало у меня негатив сразу же:
– Это не твоё дело, – вышло очень зло, поэтому она сперва посерела, а после оглядела нахмурившегося Эрна, чтобы кивнуть ему и рвануть подальше от нас.
На лавочку я падала уже прикрывая лицо ладонями.
– Она говорила беззлобно, – сел рядом парень, – в Костне ты привыкла к безразличию.
Я усмехнулась и залезла на сидение с ногами, повернувшись к Эрнесту.
– А вы привыкли лезть не в своё дело и терпеть, когда вам говорят что-то неприятное, – уронила лоб себе в руку, – не надо говорить мне, что мне делать. Особенно обижая при этом Оза! Он точно не виноват в том, как и кто к нему относится.
Эрн хмыкнул.
– Но он виноват в том, что делает сам, – он глядел в пол перед собой, – как и в том, что ты привыкла его оправдывать, а я хотел навязать ему общение с собой. Он давал нам эфемерный шанс, словно желая оставить разбитыми. Это жестоко.
Мы смотрели друг другу в глаза с минуту, явно продолжая думать об одном.
– Думаю, что он не верил нам всё это время, – пробурчала я, – что мы хотим пролезть в его кокон с добрыми намерениями, а не навредить, как делают другие.
– Поэтому я так и остался конкурентом, а ты… – продолжил он.
А я перебила:
– Бросила его, как он и боялся, – добралась до меня истина.
Эрн помотал головой.
– Ая, оно к этому и шло, – он поймал мой ошарашенный взгляд, – не твой побег, а то, что ему придется дождаться твоего становления. Он пытался это отрицать, но чем дольше прячешь в себе, тем дольше оно копится и растёт.
Понимал бы это сам Оз. Наши разговоры никогда не заходили так глубоко, как с Эрнестом. Оз-зи будто не видел смысла в подобном, если только не противился копающей вглубь мне, которая обязательно в процессе получала разряд тока от колючей проволоки под покровами самого плотного бетона.
– Помнишь же как было, когда ты сказала ему про то, что ты не дев… – рот я ему закрыла ладонью полностью красная от того, что он начал так открыто про это опять.
