– В больницу пошел, болезный, – уверенно определила направление высунувшаяся из окошка и тоже внимательно наблюдавшая за инцидентом киоскерша – благообразная, сердобольная женщина предпенсионного возраста. Очередь, кстати, при начале происшествия немедленно рассосалась, и изучать обстановку ей никто не мешал.
– Забавные мальцы, – завязывая разговор, поделился первым впечатлением Феликс.
– Это не мальцы, это зеки, – поправила его женщина из киоска.
– Да? И что они не поделили?
– Должно быть, в карты проигрался. Это у них быстро.
– Не умеешь, не садись, – самонадеянно изрек чемпион по покеру.
– Да как же, у них не сядешь! – вспыхнула женщина. – Попробуй только откажись, сразу это… Ну, вы понимаете.
– Да ну!
– Вот те ну! Попал в среду – все, считай, засосала.
– А мальцы?
– Что, мальцы?
– Они какие? И кто?
– Ты, я смотрю, приезжий? Все вопросы спрашиваешь.
– Точно! Потому и спрашиваю. Не хочется впросак попасть, а хочется в курсе быть.
– Эва, мальцы, – вздохнула киоскерша. – В двух словах так и не расскажешь.
– А я не тороплюсь, готов слушать хоть до вечера. И очереди, к тому же, нет никакой.
– Да тут ее, почитай, никогда и не бывает, – махнула рукой женщина. – Ладно, слушай про мальцев.
Она запрокинула глаза, причмокнула и открыла рот, да еще и палец на щеку положила, и тут же превратилась в сказительницу бабу Марфу, которую Феликс помнил по виденным в детстве фильмам – только цветастой косынки на голове недоставало.
– Так вот, – начала сказывать киоскерша, – было это давно.
– Погодите, – перебил ее сетератор, – может не стоит так глубоко копать? А то…
– Всякая история имеет свой зачин. Могу и вовсе не рассказывать, если лень слушать.
– Нет-нет, сказывайте вашу историю. Это я так, по глупости и торопливости ума…
– Вот я и говорю, было это давно. Еще до того, как та нечисть в лесах завелась, с которой потом воевать пришлось. В те годы там, за старым аэродромом, среди сопок, военная часть стояла. Секретная. Служил в той части старшиной один военный на тот момент человек по фамилии Малецкий. Смекаешь?
– Смекаю. Что тут смекать-то?
– Нет, вижу, пока не смекаешь. Ладно, слушай дальше. Сказывают, что был тот Малецкий человеком жестким, а порядок и дисциплину среди солдат наводил железной рукой и методами недозволенными. В общем, неуставными методами, сказывают. Кто не подчинялся и не делал, что требуется, того могли втихую даже и отдубасить. Ну, вы понимаете. Его даже Ночным комбатом величали. В общем, в страхе держал подчиненных. А что? И начальство довольно, и ему какая-то выгода, видать, была.
– Наверное. И что?
– А то! Одного разу они перестарались, или не на того нарвались, в общем, парень, солдатик, побоев и унижений терпеть не стал, а взял автомат и пострелял обидчиков. И других, невиновных, тоже случайно пострелял. Много тогда, сказывают, людей полегло. Ну и сам, конечно, тоже голову сложил. Такая трагедия была, скажу я вам! Тут весь город горевал, потому что многие местные в той части служили, так что были здесь и гробы, и похороны.
– А Малецкий?
– О, с ним все интересно. Он вроде тоже свою пулю получил, видели даже как упал. Но когда общая суматоха улеглась, его-то и не обнаружилось. Пропал! Куда – никто не ведает. Только кровь на земле, на том месте, где тело лежало. Тело так и не нашли. И никто его с того времени не видывал.
– Во как! Интересно. А вы откуда все знаете?
