Но через год случается ещё одно несчастье – умирает её муж, василевс Роман. Василиса Феофания, мать двух малолетних василевсов была очень растеряна и озадачена, не зная, что делать. Но паракимомен Иосиф Вринга сделал всё за неё. Никифор Фока в результате стал василевсом и её мужем.
Прошло несколько счастливых месяцев и вот Феофания опять одна, хотя и замужем за тем же Никифором Фокой.
Но есть надежда, что одна она будет не долго. Вот она, эта надежда приближается к ней.
Феофания ждала катепана Агафона за белым столом, где стоял серебряный кувшин с вином и ваза с фруктами.
Катепан Агафон успел переодеться. Он предстал перед Феофанией во всём белом, кроме сапог – они были зелёные. Она улыбнулась этому не соответствию, а он учтиво ей поклонился. Гладко выбритый, наверное, подражал своим предкам – древним спартанцам. Феофания представила его спартанским гоплитом: в алом хитоне с тяжёлым круглым щитом, с копьём в руке, в панцире и шлеме, на ногах поножы и сандалии. Красив был бы, ей понравилось.
Феофания жестом пригласила к столу. Агафон сел, служанка налила в серебряные кубки вино, разбавленное водой, и удалилась. Выпили.
– Ты женат, Агафон?
– Жена умерла полгода назад.
– Мир праху её, – с наигранной грустью сказала василиса, – царство ей небесное.
Феофания перекрестилась.
– Ешь фрукты, Агафон, наливай вино. Хоть чем-то вознаградить тебя за ту услугу, что ты оказал мне в нашей с тобой юности, – сказала Феофания.
– Пустое. Не стоит благодарности.
– Пустое? Это надо быть женщиной, что бы понять от чего ты меня избавил. Ты знаешь, катепан Агафон, трудно быть женщиной в жестоком мире мужчин. Трудно. Даже в Святой Троице места женщине не нашлось. Там двое мужчин и одно существо среднего рода. Хотя всем понятно, что если есть отец и сын, то должна быть и мать. Разве я не благоговела, не почитала, не уважала мужа своего Никифора, как велит Писание? А он меня бросил. За что? Бровь разбил!
И Феофания горько разрыдалась.
Агафон сидел растерянный, не зная, что предпринять.
Она подняла на него прекрасные заплаканные глаза и с горькой улыбкой промолвила, качая головой:
– Да, я знаю: мужчины меня боятся.
Эти слова подстегнули Агафона, он вскочил с места и просился к августе, стал сушить поцелуями её слёзы, правая рука его легла на её плечи, а левая соскользнула в разрез хитона и стала ласкать правую грудь.
– Пошли в спальню, – шепнули губы Феофании.
И Агафон, повинуясь им, подхватил на руки василису и понёс её на ложе в соседнее помещение.
Они были счастливы некоторое время. Агафон смотрел на Феофанию влюблёнными глазами, и она чувствовала себя богиней под его восторженными взглядами. Феофания знала, что Агафон будет её защищать, будет ей опора и кинется в огонь и воду, если потребуется. И ей хорошо было с ним на ложе. «Что тебе ещё надо, Анастасия?» – спрашивала Антонина. Феофания не знала. Ей стало скучно. Она от случая к случаю приглашала посторонних мужчин к себе на ложе, что вызывала бурную ревность Агафона. Но он ей всё прощал, а это уже не прощала она ему. И ей было по-прежнему скучно.
Никифор, узнав про связь своей жены с катепаном Агафоном, эту связь одобрил и поражался её случайным связям. «Что же ей ещё надо?» – удивлялся он.
Феофания по-своему любила Агафона, но ей с ним было скучно, ей хотелось взрыва чувств, ей хотелось умирать от любви, ей хотелось бури.
Глава 7
Через год после восшествия Никифора Фоки на престол Ромейской державы в Новый Рим прибыл с Афона монах Афанасий.
