– Ваш отец Мори, Рахмаэль, – заговорил Теодорих Ферри, – пошел бы на что угодно, лишь бы сохранить «Омфал». Вы же знаете, через пару дней корабль будет нашим – а тогда у вас не останется ни малейшего шанса заполучить его обратно. Подумайте об этом.
– Я уже все понял, – сказал Рахмаэль. Ах, если бы сегодня вечером им с Доскером удалось улететь на «Омфале» и спрятать корабль в космосе, где его не нашла бы ТХЛ… но момент упущен, все кончилось, когда поле пересилило мощную тягу спаренного двигателя корабля Доскера, собственности «ОбМАН Инкорпорэйтед». «Тропа Хоффмана лимитед» успела вмешаться. Причем вмешаться вовремя.
Теодорих Ферри своим чутьем прагматика с самого начала предугадал их замысел.
– У меня составлены официальные бумаги, – сказал он. – Прошу со мной. – Он кивнул в сторону люка. – По закону необходимы три свидетеля, и мы обеспечили их присутствие со стороны ТХЛ. – Он улыбнулся: дело завершилось, и он это знал. Ферри повернулся и вразвалочку зашагал к люку. Двое пустоглазых подручных преспокойно направились следом. Они прошли в круглое отверстие открытого люка…
И тотчас содрогнулись с головы до пят, разрушаясь изнутри. Потрясенный Рахмаэль с ужасом увидел, как выходят из строя их нервная и двигательная система и дают сбой организмы, каждая частица которых начала бороться с остальными за главенство. Так продолжалось до тех пор, пока оба рухнувших на пол тела не превратились в поле битвы, где мышцы сражались с мышцами, внутренности напирали на диафрагму, а желудочки и предсердия трепетали, охваченные мерцательной аритмией. Бедняги лежали, выпучив глаза, не могли дышать и уже лишились кровообращения, но продолжали внутренне сражение в оболочках, которые по-настоящему уже не были телами.
Рахмаэль отвернулся.
– Газ, разрушающий холинэстеразу[3], – произнес позади него Доскер, и в тот же миг Рахмаэль ощутил, как к шее прижалась трубка медицинского прибора, впрыснувшего ему в кровоток запас атропина – противоядия, нейтрализующего зловещий нейротоксический газ корпорации ФМС, прославившейся тем, что изначально она поставляла это пагубное для живой силы противника оружие в предыдущей войне.
– Спасибо, – поблагодарил Рахмаэль Доскера, и люк захлопнулся у него на глазах – спутник «Тропы Хоффмана» вместе со своим полем отъединялся от корабля Доскера, унося с собой не тех, кого служащие ТХЛ хотели забрать из «летяги» Доскера.
Сигнальное «реле покойника» (вернее, датчик отсутствия сигнала) выполнило свою задачу. Эксперты «ОбМАН Инкорпорэйтед» прибыли и теперь педантично занимались демонтажем оборудования ТХЛ.
Теодорих Ферри стоял с видом мыслителя, засунув руки в карманы плаща, не говоря ни слова и даже не замечая на полу около ног судорог двух своих служащих, словно те, позволив себе поддаться воздействию газа, оказались недостойны его внимания.
– Я рад, что ваши сотрудники ввели атропин не только мне, но и Ферри, – сумел сказать Рахмаэль Доскеру, когда дверца люка вновь распахнулась, впуская на сей раз нескольких служащих «ОбМАН Инкорпорэйтед». – Обычно в таких делах не щадят никого.
– Ему не вводили никакого атропина, – пристально глядя на Рахмаэля, возразил Доскер.
Протянув руку, он извлек из собственной шеи пустую трубку с полой иглой, затем точно такую же – из шеи Рахмаэля.
– В чем дело, Ферри? – осведомился Доскер.
Ответа не последовало.
– Это невозможно, – продолжал Доскер. – Всякий живой организм… – Неожиданно схватив Ферри за руку, он заломил ее и сильно дернул.
