Тут Мервин принес кофе и ликеры. Проходя мимо Трой, он бросил на нее взгляд, полный какого-то животного подобострастия – молодую женщину этот взгляд глубоко покоробил.
Приступ хозяйского чувства ответственности, накрывший Крессиду там, в столовой, к этому времени миновал без следа – она задумчиво стояла, покачивая носком золоченой туфельки перед ярко пылающим очагом и опершись прекрасной рукой о каминную полку. Завидя Мервина, она как-то беспокойно поежилась и, когда он удалился, заметила:
– Этот человек наводит на меня ужас.
– И не говори, – отозвалась миссис Форрестер.
– Просто мурашки по коже, как от змеи. Да все они такие, если уж на то пошло. Ай, да-да, мне все это известно – все эти высокие идеи Хилли, и пожалуйста, я готова согласиться: можно и так решать проблему подбора и воспитания прислуги. Наверняка очень действенный метод. Не сомневаюсь, что, раз мы хотим высоко поднять знамя «Алебард» и держать марку на высоком уровне, такие ребята нам могут в этом деле помочь. И все же я бы предпочла пригласить греков или еще кого-то такого… знаете ли.
– Значит, ты не берешь пример с Хилари и не пытаешься, как он, рассмотреть вопрос с точки зрения самих убийц? – иронически вопросила старая леди.
– Я знаю, как он этим увлечен, я все уже слышала, – Крессида продолжала нервно дергать туфелькой. – Но давайте честно признаемся: и для него, и для меня на самом деле важнее всего приятный, цивилизованный, удобный образ жизни… Если угодно. Понимаете ли.
Миссис Форрестер пристально поглядела на нее, а затем как-то особенно решительно, всем телом развернулась к Трой.
– А вы как справляетесь со своей прислугой?
– Худо-бедно. Правда, мой муж – офицер полиции, и одно его рабочее расписание способно свести с ума нормальную прислугу, привыкшую к размеренному быту.
– Полицейский?! – вырвалось у Крессиды, но она тут же овладела собой и добавила: – Ах, ну да, конечно. Совсем забыла. Хилли говорил мне. Но ведь он страшно… высокопоставленный и знаменитый, да?
Поскольку никто другой в комнате отвечать на эту реплику не стал, Трой тоже воздержалась.
– Не пора ли нам заняться елкой? – обратилась она вместо этого к миссис Форрестер.
– Надо подождать Хилари. Вы ведь, наверное, уже заметили, как он любит руководить.
– Какое веселое общество нас ожидает, просто как в мюзик-холле, если можно так выразиться. Только вообразите себе этот блестящий съезд! – не унималась Крессида. – Тюремный начальник. Тюремный врач. Тюремная стража. Тюремный капеллан. Я уж не говорю о молодой тюремной поросли, о достойной смене, так сказать… И еще – как я могла упустить! – прольется золотой дождь соседей, не слишком знатных и никак не младше семидесяти каждый. Вот уж повеселимся всласть.
– Мне ровно семьдесят, а моему мужу – семьдесят три.
– Ну, вот видите! Вы еще в нижней возрастной категории! – Крессида залилась смехом. И вдруг, внезапно бухнувшись на колени прямо перед миссис Форрестер, девушка откинула назад блестящую гриву шелковистых волос и молитвенно сложила ладони. – Поверьте мне, пожалуйста, я совсем не такая безнадежно ужасная, какой себя выставляю. Вы оба были ко мне бесконечно, фантастически добры! Всегда-всегда. Вы просто не представляете, как я вам благодарна. Когда мы с Хилли поженимся, ему придется изо всех сил лупить меня, чтобы выбить всю дурь. Знаете, как по гонгу лупят – БАМ, бам!!! И вот увидите, я стану просто шелковой. Тетушка Колумбина, милая, хорошая, умоляю вас, простите меня за все.
