Пожалуй с неделю молодой охотник добирался до становища лесовиков. Обычно на это уходило дней пятнадцать. Куда спешить? Но в этот раз неизвестность и навалившаяся тоска подгоняли.
И вот пред ним раскинувшееся у берега реки стойбище. Не у самой воды – там слишком много гнуса, а чуть поодаль, на ветерке. Он был здесь не так уж и давно, зимой, полугода не прошло, и представлял, как друзья удивятся его скорому возвращению.
Но ему здесь всегда рады. Со многими, взрослыми теперь уже лесовиками, он вместе рос. Его воспринимали как близкого, родного человека.
– Нет, Накта-Юм, отца твоего здесь нет. Ушел он, – говорила Аина-Ойе, Сокум стойбища, с материнской лаской глядя на поглощавшего с аппетитом вареную рыбу молодого человека, – Но как вода спадать стала, заходил.
– И куда он пошел дальше? Говорил, куда собирается?
– Нет, – седовласая женщина качала головой, – Ничего не сказал. Сказал только, что мать твоя ушла в другой мир, к предкам. Очень печалился.
– А мы думали, что он решил поселиться у вас.
– У нас? – удивилась Аина, – Отчего так решил?
– Ну… – смутился охотник, невольно робея под пристальным взглядом мудрой женщины, – Ну как-то так пришла мысль. Куда ему еще то идти? Со своего места, где прожил столько лет, ушел. В поселок к материным родственникам не пошел. А куда еще ему идти? Кроме как к вам и некуда, получается. С сестрой по всякому рядили… Вот и надумали, что может быть к вам подался.
– Нет, нет. Он даже не говорил такого, что хочет с нами жить остаться. Если бы захотел, то были бы только рады ему. Но нет… – вновь качает головой женщина, – У нас он не остался.
– Так может все же намекал, куда пойдет дальше? – с надеждой спрашивал Никита.
– Вообще-то мы думали, что он обратно пошел. Ничего другого не говорил.
– Но говорил, что пойдет домой?
– Нет… нет. Такого тоже не говорил.
– Тогда ума не приложу, куда он делся.
– Может что случилось? – забеспокоилась Сокум, – В тайге все может быть.
– С отцом то?
– Ну да, – согласилась женщина, – Он сайтэн-анши, очень, очень мудрый. Он словно пэпэква в тайге, матерый медведь. Кто его обидит? Кому сил таких достанет?
– Дело в том, тетя Аина, что он не просто ушел, а записку оставил, из которой следует, что он не собирался возвращаться.
– Не пойму. Совсем не пойму. Куда тогда пойти мог?
– Может дорогу куда спрашивал? – настаивал Никита.
– Дорогу, говоришь? Эй-е, эй-е! Точно ты сказал! Спрашивал, однако. Он всё о сохти спрашивал. Да я думала, это так, без мысли всякой. Ветер в голове. А теперь и не знаю, что думать.
– О сохти? Это что такое?
– Народец такой. Толи из сказок, толи был когда. Кто его знает? Только наши твердо верят в него. Я когда то и рассказала отцу твоему про него. Он шибко любопытный по молодости был. Всё о наших обычаях выспрашивал. Сказки наши просил рассказывать. Его любили крепко за то. За то, что уважал нас. Не гордый был. Не смотрел на нас свысока. Ну я ему об этих сохти и рассказала. Он еще спрашивал, где их Счастливая Страна находится?
– Счастливая Страна!? – встрепенулся Никита, – Так это страна, где эти самые сохти и живут?
– Да. – несколько удивилась Аина столь бурной реакции молодого человека.
