Дело шло далеко за полночь, и Иоахим, которого догнала скопившаяся усталость, боролся с накатывающей дремой. Он старался следить за окружением, но обволакивающая темнота и утомившие разум события последних дней играли против бодрости.
Полусонный, он безропотно слушался Августа и следовал за другом без лишних вопросов, поэтому поездка прошла для волшебника быстро. Он очнулся только при виде знакомого костра и двух спутниц возле него.
– Не тряси ты его так, – вздохнула Агарвейн, – он же ничего не сделал.
– Кроме подглядывания? – рыкнула в ответ тифлингша. – Ага, конечно, верю, что он просто так пялился на нас из кустов. Еще раз спрашиваю: кто тебя нанял, пернатый? Чего ты тут своим клювом вынюхивал?
Нечто в руках Октавии, что Иоахим и Август сначала приняли за большой темный мешок, зашевелилось и задергалось, махая растопыренными оперенными конечностями. Сама девушка добавляла «мешку» движений, встряхивая его над костром. Черные перья полетели вниз, и когда они исчезли в пламени, по лагерю разнесся аромат подпаленного курятника.
– Будешь продолжать играть в молчанку – гузном тебя на угли посажу, – намерения Октавии были серьезны, и всем своим видом она показывала, что готова привести угрозу в действие.
– Что за варварство?! – возмутился Август. – Леди Кларимьер, вы в своем уме?
– О, снова на «вы»?
– Из-за вашего поведения мне хочется немедленно отказаться от знатного имени. Невыносимо иметь нечто общее с якобы знатью из Синего Предела, которая выражается подобным образом!
– Вперед и с песней, сэр Август, – хмыкнула Октавия, – я буду только за, если у нас не будет ничего общего.
Отвлеченная на перепалку с рыцарем, тифлингша ослабила хватку. Птицелюд медленно, сантиметр за сантиметром, пополз прочь из своей накидки, оставляя ее в руках разъяренной леди Кларимьер. К моменту, когда Октавия обратила внимание, что держит тряпки без наполнения в виде пернатого существа, птицелюд успел добежать до Августа и обнять его.
– Несчастное животное ищет моей защиты! – торжественно заключил рыцарь, пока создание, выглядящее как огромная ворона с зарослями мха у клюва, хлопало по его кольчуге руками.
– Это не животное, сэр Август, – Агарвейн нахмурилась, – это кенку, они разумные. Раса такая, на птиц похожи.
Кенку раскрыл руки-крылья и обхватил Августа с другой стороны. Сэр Бивербрук, уперев руки в боки, выпятил грудь навстречу несчастному животному, но после второго раунда объятий птицелюд отошел на шаг назад.
– В полтора обхвата, – быстро закивал он.
Зычный хрипящий голос донесся из его клюва. Иоахим оглянулся в поисках другого источника звука, но никого, кто мог бы издать настолько по-демонически утробное рычание, вокруг не было.
– Кенку копируют чужую речь, – объяснила Агарвейн, – и услышанное мне не очень нравится.
Она чуть присела перед полутораметровым птицелюдом, тревожно встрепенувшим крыльями в ответ на ее приближение.
– Раз ты все же заговорил, то давай представимся друг другу. Я Агарвейн-охотница, а тебя как звать?
– Агарвейн-охотница, – ответил он ее же голосом.
– Да, это я, – Агарвейн ткнула себя пальцем в доспех, а затем показала на кенку, – а ты?
– Агарвейн-охотница?
– Говорят, если курице отрезать голову, то она еще бегает без нее целых десять минут, – ухмыльнулась Октавия. – Интересно, его отпиленная башка тоже будет повторять твое имя как заведенная?
Птицелюд нервно задергался и снова замахал руками. Разговоры про отрубленные части тела его явно пугали.
