– А что я думаю? Я бы хотел сначала услышать от тебя, что ты думаешь, а потом что-либо говорить.
– А что ты знаешь?
– Только то, что можно услышать от нашей братии. Как ты сам понимаешь, мнения людей, как правило, предвзяты.
– И… что ты хочешь услышать? – Эдику в любом случае было легче оттого, что Андрей рядом. Он не рассчитывал на его понимание, но знал, что друг все равно останется его другом, даже если и не поймет его.
– Хочу услышать все с самого начала. Почему ты выбрал все-таки жениться, а не монашество? Почему именно на ней? Почему ты так твердо уверен? В общем, все, что касается этого дела. Если, конечно, тебе не трудно обо всем этом рассказывать.
Эдуард задумался. Ему было не трудно. Он мог сказать другу все, но поймет ли тот его?
– Скажи, Андрей, ты веришь, что Бог все еще может говорить с людьми?
Друг ответил не сразу. Он сморщил лоб, почесал затылок, потер подбородок, а затем с тяжелым кряхтением все же ответил.
– Трудно сказать, Эдик. У меня был всего один случай, когда мне показалось, что я слышу Бога. В самом начале, на самом первом курсе. Это было так просто и естественно, будто я всю жизнь только и делал, что общался с Ним, однако, когда я пришел к наставнику Кириллу, он призвал меня к покаянию и сказал, что я впал в прелесть.
– И что? Ты покаялся?
– Конечно. А что мне было делать? Я же всего лишь студент семинарии, а он духовный наставник с многолетним опытом.
– А что ты думаешь по этому поводу сейчас?
Андрей снова задумался. В самом деле, верит ли он, что наставник Кирилл был прав, или же с ним на самом деле разговаривал Бог?
Эдуард молча ждал ответа, глядя на друга красными, опухшими от слез глазами. Если бы не этот взгляд, возможно Андрей ответил бы по-другому, но он не мог лгать ни себе, ни Эдику, и тем более, когда тот так на него смотрел. Казалось, что от ответа на этот вопрос зависит вся судьба его друга, с которым их так многое связывало. С тяжелым вздохом он сказал:
– Если быть до конца честным, то, хотя я и знаю, что за это меня наверняка многие бы из наших братьев осудили, я все равно все еще верю, что со мной тогда говорил Бог. А если быть еще более честным, то я не перестаю время от времени бороться с мыслью, что я тогда смалодушничал и пошел на поводу у мнения Кирилла, хотя в сердце своем был уверен, что Господь думает по-другому. А еще честнее, я бы очень хотел, чтобы Бог со мной заговорил еще раз, как это было тогда.
Он замолчал и опустил глаза, чувствуя сейчас себя перед другом, как на исповеди, и ему было стыдно за совершенный когда-то грех малодушия.
Глаза Эдуарда снова наполнились слезами.
Увидев эти слезы, Андрей тихо спросил:
– Что-то не так, друг?
– Понимаешь, я не хочу смалодушничать в этот раз. Я уверен, что со мной говорил Бог, и я не хочу идти на поводу у человеческого мнения, чтобы потом жалеть об этом всю свою жизнь. Несмотря на все, что я услышал там, на собрании епархии, и все, что мне говорили до этого всевозможные доброжелатели, я все еще верю, что со мной говорил Бог, и я хочу быть Ему послушным, чего бы это мне ни стоило.
Андрей положил руку на плечо друга и умоляюще попросил его:
– Эдик, пожалуйста, расскажи мне все. Расскажи, как это было. Как ты услышал Бога? Я хочу знать. Может быть, мы все же найдем выход, и кто-то все же решится благословить твой брак?
– Я же, точно так же, как и ты, всего лишь выпускник семинарии. Ты же слышал, что сказал Макарий. Это неслыханно, пойти против благословения духовного наставника!
