Договор о рождении включает в себя обязательное условие о смерти. Либо ребёнок в какой-то момент столкнётся со смертью своих родителей, либо родители переживут смерть своего ребёнка. Одна женщина, которая ухаживала за своим умирающим сыном, сказала, что она словно пережила «последние и самые тяжёлые схватки». Наш конец заложен нашем начале. Такова природа отношений с душой другого человека и с каждым ускользающим мигом: «реально» только бесценное настоящее. Остальное – это сон, который мы смутно припоминаем на смертном одре. Сон, который начался ещё в палате роддома.
Чтобы воплотить этот сон в жизнь, нам нужно проснуться. Тогда мы сможем полноценно родиться, стать до конца живыми. Мы станем ответственны перед болью и радостью, перед миром и тем, что находится за его пределами.
Существует теория, что ощущение отдельного Я впервые возникает, когда младенец не получает груди. Согласно другим выводам, это ощущение возникает в процессе рождения. Многие убеждены, что это чувство отдельности Я, противопоставленного другому, само собой разумеется: оно связано с наличием тела. Другие уверены, что оно возникает, когда внимание по ошибке принимают за сознание, когда тени, мелькающие на экране, принимают за свет, который их порождает. Палец, указывающий на Луну, путают с лунным светом, который позволяет видеть его. Впрочем, неважно, что является источником этого напряжённого, самоуничижающего, самовозвеличивающего чувства отдельности. Когда человек осознаёт, что обладает сознанием, он заново рождается и получает возможность взаимодействовать с другим, а не просто соотноситься с ним. Возможно, именно осознание этого первого чувства разобщённости даёт толчок для движения к единству. Оно усиливает наше стремление к тому, чтобы Я и другой стали Едины на пути к целостности.
Чем глубже мы сознаём свою разобщённость с другими, тем увереннее мы стремимся к тому, чтобы родиться в качестве души – источника исцеления.
Рождаясь, мы изнутри попадаем во внешний мир. Однако затем, ради завершения этого рождения, ради полноценного рождения, человек отправляется в глубину, чтобы исследовать природу тела и ума, сердца и того, что выходит за их пределы. Чем лучше мы взаимодействуем с прекрасными уровнями ума, которые мы зовём «сердцем», тем свободнее мы сможем присутствовать из простора бытия, который охватывает собой наши, кажущиеся различными, «слишком человеческие» черты.
Когда наше стремление к целостности заставляет нас осознать, насколько неполноценными, ограниченными являются наши отношения, ум и сердце могут полностью обратиться навстречу другому человеку в осознанном, прочном союзе. Тогда мы начинаем осознавать, что наше отношение к уму и телу отражает наше отношение к самой жизни. Чем милосерднее мы способны относиться к боли – проявлять действенное сострадание, – тем больше у нас свободы, чтобы отпускать прошлое и всем сердцем принимать жизнь. Именно такая жажда осознанности и готовность к развитию превращают наши тело и ум из тюремной камеры в лабораторию.
Однако после рождения нас ждёт ещё одно рождение. Это «обретение своей сущности», индивидуация души, благодаря которой человек открывается неведомым прежде сторонам жизни и уровням сознания. Это рождение происходит, когда его тело и ум, рождённые для отдельного существования, обнаруживают новые уровни бытия. Такое более глубинное рождение происходит, когда рождённый открывает для себя то, что буддисты называют «нерождённым», – то, что предшествует рождению и выходит за пределы смерти, бессмертную истину своей подлинной природы.
