55 автобус едет тоже ровно час, как и 45, просто по другой дороге
с ул. Гвардейской до Советской площади кладут асфальт – кого волнуют лужи и дождь? Главное же успеть прилизать всё перед очередным городским выпендрёжем.
На улице тепло, иногда даже солнечно, а иногда капает.
Читаю книгу Дом в котором…, а слушаю в автобусе аудиокнигу «Не время для драконов» – кажется не подходит сейчас ни то, ни другое, но как-то идут, потихоньку обе книги.
Дом в котором… цитаты:
"Ты здесь не пациент, ты здесь проездом. Пробегом. Ты уйдёшь, когда вздумается. Помни об этом и терпи"
За этой дверью не та территория, по которой следует брести из последних сил. В Могильнике следует демонстрировать бодрость и жизнерадостность. Даже если ты труп.
Пояснение к цитате: Могильник – больница.
Сегодня в городе фестиваль красок холи, но я уже никак не хочу идти.
Завтра фестиваль мыльных пузырей, на Баумана под часами встреча, а потом они будут двигаться к Кремлю – тоже не пойду, не вижу смысла без Енота.
А сейчас я буду отдыхать и делать домашние дела.
12 июля 2015 года – Чудесатее и чудестраньше.
Видимо обрывки моих нервных клеток как-то очень болезненно реагируют на всё, потому что сегодня обычный вопрос старшей:
– А когда папа отдыхает?
Вывел нас обоих из себя, потому что деть не захотела отвечать, зачем ей это нужно – всего-то, когда он читалку в ремонт новую повезёт, она (читалка) перестала заряжаться, а гарантия есть.
Я выпила очередные две таблетки пустырника, упаковала Еноту еду, босоножки, кепку, сменную пижаму и поехала в больницу.
Деть в халатике, светит труселями, на тумбочке – корочки мандаринов…
У меня истерика – я даже не сдержалась!
Я верю, что она не ела мандарины, да и с одной дольки ничего не будет, но эти деревенщины с районов, понаехали на обследование, жрут в палате пироги покупные, мандарины, семечки, ничего не соображают кого и чем угощают, и как в гастроэнтерологии лежат.
Это всё равно, что кока-колы выпить и ждать, что анализы будут хорошие! Видимо мало болит у её дочки, если мать ей покупает жвачки и леденцы.
С Енотом долго и нудно говорила, потом просила прощения.
Мне страшно, очень – Еноту я это тоже сказала.
Я бы предпочла, чтобы ребёнка продолжала лежать одна, а не в палате соблазнов и нытиков не читающих книг и пялящихся в телевизор (которого там нет!)
Я покормила дочку, причесала её, сделала ей хвостик, вымыла посуду, перелила из термоса бульон в банку и убрала в холодильник, отвела её к аквариуму с рыбками и потом дождалась, когда она поедет обратно на лифте.
Я теперь псих психованный со стажем.
Когда приехала домой и налила себе в чай каркаде вискаря – распирающее чувство в грудине отпустило чуток.
Вязала, отвлекалась.
Будь что будет – я не могу за всех отвечать.
Но как же мне страшно просыпаться по ночам от мысли, что капельница у неё докапает, а никто не переключит колёсико до конца, не пережмёт воздух, не успеет, забудет, не придёт.
Как же трудно остановить руку тянущуюся среди ночи к сотовому.
Как же такая жизнь ломает человека.
Быстро ломает.
