– Это же латынь, да? – она на всякий случай захлопала ресницами. – Что ты сказал?
– Что у тебя красивые глаза, – ответил мужчина, подаваясь к ней.
Наконец-то! Целовался Иван неплохо: не торопился, не медлил, не лапал. И когда оторвался от нее, не забыл провести ладонью по щеке. Но Ева ни на секунду не погрузилась в действо, думая о сотне посторонних вещей. Может, в спокойном месте получится отключить голову? Тело, вроде, отзывается как положено.
– Свалим отсюда?
Кажется, этой фразой она поломала стратегию соблазнения – на какую-то долю секунды он выглядел как человек, не верящий в свой успех. Соображал Ваня быстро: вызвал Убер и подал ей пальто. По пути к выходу они успели поцеловаться во всех закоулках бара, и Ева надеялась, что все получится. Но когда он придерживал для нее дверь машины, рукав его куртки задрался, явив положение стрелок на часах.
– Уже за полночь!
– Карета стоит целехонькая.
– Ты не понимаешь, уже восьмое!
– И что? – нетерпеливо спросил Иван и сразу растерял свой лоск.
«Все бессмысленно. Теперь не сработает. Седьмое осталось заклеймённым очередным негативным событием».
– Извини, пожалуйста, я не могу с тобой поехать.
Ева сделала шаг назад и стала, обхватив себя руками и волнуясь, как он поступит. Кинутый Иван смотрел на нее раздраженно.
– Дура, – бросил он и сел в такси.
«Еще какая!»
Назад в бар она не пошла, дожидаясь своей машины на улице. Мерзла, должно быть, но не чувствовала холода. Колотила нервная дрожь от осознания, что все могло кончиться намного хуже. Пожалуй, сегодняшние приключения следует занести в категорию «жизненный опыт» и со спокойной совестью залечь в темном углу.
Не все сразу. В целом, неделя прошла хорошо. Она приняла первых пациентов, и они приняли ее. Личное подождет, нужна передышка. Вернется к спасительной рутине: прописям, упражнениям, подначкам ребят из «Контры». И может со временем забудет обидную отповедь блондина из кафе.
«Ари, как же мне тебя не хватает!» – вздохнула Ева, глядя на картинку за окном, но та оставалась предельно четкой.
Слезы стояли где-то глубже, словно запертые. Не хватало подруги, их смеха, обмена историями с операций, совместной подготовки к экзаменам. Умом понимая, что ничего не вернуть и что вины ни на ком нет, Ева тосковала и мучилась. Не знала, что скоро будет желать противоположного: чтобы ушедшая в мир иной Ари оставила ее в покое.
– Десятый час! А ты все дрыхнешь! – прогремело над Евиной головой.
В ответ она заворчала и укуталась по самую макушку.
– Вылезай, малявка, – прозвучало тише, и одеяло поползло с нее. – Мать наша женщина! Что ты с собой сделала?!
Ева резко села и гневно уставилась на здоровенного детину, который не сводил глаз с ее волос.
– Нат! Совсем обалдел? А если бы я была не одна? Звонить надо!
– Я бы порадовался за тебя, – буркнул Натан. – И я звонил. С пятницы. У тебя то отговорки, то недоступно. Я беспокоился.
Раздражение отпустило. Все верно: вечер пятницы она провела у парикмахера, а суббота будет отмечена как дрянной день. Учитывая прошлые события, брат имел право волноваться.
– Извини, я не заметила, что телефон разрядился, а потом было поздно перезванивать, – примирительно сказала Ева, как всегда, с некоторым усилием поднимаясь с низкого подиума. Кровати в квартире не было, лишь небольшое возвышение, служившее спальным местом. – Ты из-за меня приехал в город в такую рань?
