Я снова клялся Аллахом и объяснял, что причина моих слез – жалость к сгоревшему мотыльку и воспоминание о погибшем брате, что я вовсе не враг губернатору… Но переубедить начальника было невозможно.
Выйдя от него, я предался размышлениям: в нашем городе я живу всю жизнь. Значит, в любой день можно ожидать приглашения или на панихиду, или на свадьбу… Если из каждых десяти церемоний я буду присутствовать всего на двух, то у меня все равно не хватит терпения таскаться по этим отделениям и оправдываться, почему я там улыбался, а здесь хмурился?! Как же быть, где найти выход? И нашел…
Два года назад я посетил хирурга, и он сделал мне пластическую операцию. Теперь одна половина моего лица всегда улыбается, а другая – безутешно скорбит.
Много лет Мирза Махмуд служил в государственном учреждении, служил честно, но с карьерой ему не везло. Сотрудники называли его простофилей и всегда ухитрялись обойти его, оставить в дураках. Мирза Махмуд едва сводил концы с концами на ту мизерную сумму, которую получал в начале каждого месяца. Только строгое соблюдение раз навсегда установленного домашнего бюджета помогало ему держаться.
Семья Мирзы Махмуда состояла из жены, семнадцатилетней дочери, учившейся в десятом классе, и двух сыновей – учеников восьмого и седьмого классов.
В квартале все знали Мирзу Махмуда как порядочного, благочестивого и честного человека. И если случалось ему брать товар в долг у бакалейщика, мясника или булочника, то он с ними всегда рассчитывался аккуратнейшим образом.
Ни разу в жизни ни он сам, ни его дети не были в кино. После работы Мирза Махмуд обычно заходил в Пятничную мечеть, расположенную как раз на пути к дому, и совершал там вечерний намаз. Ужинала семья в тесном домашнем кругу, и никто из знакомых или соседей понятия не имел, как они живут и чем питаются. Да и вообще Мирза Махмуд был очень замкнутым человеком и старался не давать повода для досужих толков.
У него было два костюма – один выходной, другой повседневный, уже сильно поношенный, ибо хозяин не снимал его с плеч многие годы, но костюм этот был всегда тщательно отутюжен, воротничок сорочки над строгим узлом галстука неизменно сиял чистотой. Окружающие считали его обеспеченным человеком.
И дети Мирзы Махмуда походили на своих родителей – росли скромными, воспитанными, богобоязненными и неглупыми. Ни один из них ни разу не провалился на экзаменах, они всегда переходили из класса в класс с приличными оценками. Мирза Махмуд старался по возможности дать детям хорошее образование.
* * *
…В тот день утром – это было 22 августа – Мирза Махмуд отправился в школу, чтобы записать своих детей на новый учебный год. Директор школы уже много лет знал Мирзу Махмуда и уважал его. Когда Мирза Махмуд вошел в канцелярию, он почтительно поднялся ему навстречу, но после приветствий и обычных расспросов извиняющимся и несколько смущенным тоном сказал:
– Весьма сожалею, Мирза Махмуд, но в этом году с записью детей будут некоторые осложнения. Дело в том, что в связи с дефицитом бюджета или по каким-то другим причинам правительство распорядилось взимать со школьников за обучение по семьсот с лишним туманов.
– Серьезно? Я не слышал. И когда же поступило такое распоряжение? – растерянно глядя на директора, спросил Мирза Махмуд.
– Да вот совсем недавно, буквально на днях, нам объявили об этом.
В канцелярии воцарилась тишина. Мирза Махмуд ерзал на стуле, удивленно хлопал глазами и вдруг схватился руками за голову:
