Оболганный император - страница 20

Порошин отмечал в «Записках», что, по большей части, Павел Петрович учился с большим желанием, но когда на Пасху, наследника на неделю освободили от занятий, то «радость была превеликая». 34). Это характерно для детей всех поколений. «Мальчик с удовольствием играл на бильярде, в воланы и шахматы, ставил опыты с электричеством, «забавлялся» у токарного станка. А после Пасхи в 1765 года «попрыгивал и яйцами бился и катал в спальне»». 34). Большую часть времени цесаревич проводил в Зимнем дворце, наблюдая жизнь из окон или с балкона, любил прогуливаться вокруг дворца. Павел, как любой ребёнок, был легко внушаем, но до конца жизни сохранил способность признавать свои ошибки. В частности, воспитателям Павла удалось-таки преодолеть в Павле сложившееся из-за негативных отзывов окружения отрицательное мнение к Ломоносову68. Порошин прочёл Павлу похвальные слова Ломоносова: «Ты едина истинная наследница, Ты Дщерь моего Просветителя». «И как я оное выговорил, – написал Порошин, – то Его Высочество, смеючись, изволил сказать: – «Это, конечно, уже из сочинениев дурака Ломоносова». Хотя он сие и шутя изволил сказать, однако же говорил я ему на то: «Желательно, Милостивой Государь, чтобы много таких дураков у нас было. … Вы Великой Князь Российской. Надобно вам быть и покровителем Муз российских. Какое для молодых учащихся Россиян будет ободрение, когда они приметят или услышат, что уже человек таких великих дарований, как Ломоносов, пренебрегается?» Его Высочество, выслушавши, изволил говорить, что это, конечно, справедливо и что он пошутил только». 34). 5 апреля 1765 года Порошин рассказал Цесаревичу о смерти Ломоносова. На что он ответил: «Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал». Приехавший Платон сожалел о Ломоносове, «возбуждая к тому и Великого Князя…». 34)., а уже 20 октября 1765 года «… Читал я Государю Цесаревичу наизусть последние строфы в пятой оде покойного Ломоносова. Очень внимательно изволил Его Высочество слушать и сказать мне: – «Ужасть как хорошо! Это наш Волтер^>61». 34).

Порошин замечал также и неправильные поступки ребёнка. Например, его сердило, если в партере публика начинала аплодировать раньше его и более многократно. 28 февраля 1765 года Павел рассердился на тафельдекера (подавальщика), за то, что на столе не оказалось масла и сыра. Он решил, что продуктов не было оттого, что их воруют слуги для себя. Или его мог рассердить отказ в каком-либо блюде за столом.После каждого недостойного поступка его выводили из-за стола, объясняли наедине непристойность его поступка и оставляли с дежурным кавалером, не обращая внимания на его слёзы и негодование. Порошин писал, что после подобных неприятностей мальчик раскаивался в своих поступках и уверял его, что впредь постарается их не совершать, но ему это плохо удавалось. Воспитатели Павла так и не смогли преодолеть нетерпение Павла к отказам в исполнении неблагоразумных его желаний.

Отметил Порошин и такой недостаток, как некоторое пренебрежение к близкому окружению, например, к Куракину^>66, которое не всегда пресекалось воспитателями, хотя по требованию Екатерины II, наследника воспитывали в строгости.