Оболганный император - страница 21

В воспитательном процессе великого князя Екатерина II предусмотрела кроме чтения и трудовое воспитание. В покоях наследника был установлен токарный станок. Традиция обучения царских отпрысков работе на токарном станке с большим или меньшим успехом реализовывалась вплоть до Александра III69. Стандартный режим для наследника в стенах Зимнего дворца включал в себя подъем в шесть часов утра, туалет, завтрак и занятия до часу дня. Потом следовали обед, небольшой отдых и снова занятия. Этот режим часто нарушался обязательными представительскими обязанностями в вечерние часы и болезнями.

Апартаменты матери и сына располагались в разных концах Зимнего дворца, но, как правило, вечером, цесаревич приходил на половину матери. В комнатах императрицы он играл в различные игры, шалил с молодыми фрейлинами. Павел посещал придворные спектакли, и даже сам иногда выступал на сцене придворного театра в юго-западном ризалите Зимнего дворца.

Порошин отметил, что, находясь в окружении взрослых Павел Петрович очень серьезно относился ко всем своим обязанностям. Вольно или невольно в кругу Павла нередко возникали разговоры об обыденной жизни народа за стенами Зимнего дворца, о жизни наших крестьян, об их увеселениях и разных обрядах, какие мальчик с интересом поддерживал. 9 декабря 1764 года взрослые рассуждали о добродушии и основательности нашего народа и что от него можно добиться всего, чего пожелаешь. На что Павел сказал: «А что ж, разве это худо, что наш народ таков, каким хочешь, чтоб был он? В этом мне кажется худобы еще нет. Поэтому и стало, что все от тово только зависит, чтоб те хороши были, коим хотетъ-та надобно, чтоб он был таков или инаков. … Главное, чтоб были хороши те, кто желает им управлять». 34).

Он жадно улавливал и то, что для его ушей не предназначалось, когда за столом возникал приватный обмен мнениями, самого Павла отсылали из-за стола. По этому поводу Порошин записал 9 октября 1764 года. «Часто случается, что Великий князь, стоя в углу, чем-нибудь своим упражнён и, кажется, совсем не слушает, что в другом углу говорят: со всем тем бывает, что недели через три и более, когда к речи придёт, окажется, что он всё то слышал, в чём тогда казалось, что никакого не принимал участия… Все разговоры, кои он слышит, мало-помалу, и ему самому нечувствительно, в основание собственных его рассуждений входят, что неоднократно мною примечено». 34).

Если в раннем детстве Павел Петрович сторонился людей, испытывая страх перед незнакомцами, то к десяти годам, ему стали интересны люди особенно те, о которых он слышал за столом. Никита Панин^>38 часто приглашал за стол к Цесаревичу сановников и известных в Петербурге лиц. Эти обеды отличались интересными беседами, хорошей кухней и изысканными заграничными винами. Там много судачили о разном, и эти разговоры жадно впитывал юный Павел, особенно, если разговор касался воинской службы и ношения военной формы.

Панину не нравилась его склонность к военной науке, но Павел продолжал грезить о военном поприще. Порошин^>41 написал: «Давно уже давно, т. е. в 1762 году, представлялося ему, что двести человек дворян набрано, кои все служили на конях. В сем корпусе был он в воображении своем сперва ефрейт-капралом, потом вахмистром (унтер-офицер (общее название старших солдатских званий (капрал, вахмистр, фельдфебель, урядник) в кавалерии))