- Да! – доктор Фишер
обрадовался так сильно, что с трудом держал эмоции в себе. – Вы только в
ближайшее время откажитесь от алкоголя, ладно? Ну и хорошо питайтесь – это тоже
очень важно. Пока набирайтесь сил в домашних условиях, а как потребуется, я
свяжусь с вами для сдачи крови.
- Хорошо. Договорились.
- А сейчас… пожалуйста,
пойдемте со мной. Я хочу познакомить вас с матерью своего пациента. Женщина
сходит с ума в самом прямом смысле –она знает, что у нас нет больше донорской
крови для ее сына. Я хочу показать вас ей, чтоб она успокоилась и убедилась –
не обречен на смерть ее мальчик.
- Ладно, - согласился с
такой просьбой Салли. – Ведите, я не против.
Салли готовился к встрече с какой-то женщиной, что
явно будет на эмоциях, в коридоре. Оно и понятно, у нее сын серьезно болен.
Разумеется, она сейчас будет плакать, и... В ясность ее ума он не верил
совершенно.
А еще он не понимал: такая редкая группа крови могла
передаться ребенку только от его родителя. Это же естественно, как бы... Так и
если донором не может быть мать, значит должен быть отец. Все же логично! Так и
почему родной отец-барс не хочет быть донором? Одно дело если он в земле червей
кормит, и совсем другое, если он просто бросил свою женщину и ребенка. Такого
надо найти и вправить мозги, ибо непорядочно это. Не делается так.
Нужно будет узнать у дока всю информацию на эту семью
и навести порядок по возможности – Салли поставил себе на эту задачу галочку,
как будто она стала для него задачей номер один.
Рядом с ним крутился Кирк – его друг не слышал, что
говорил доктор в палате, а потому он сейчас в замешательстве от всего
происходящего. И все же с вопросами не лез, и ладно, но все это ему не
нравилось.
Дверь палаты открылась, и доктор Фишер позвал их с
Кирком внутрь. Немного нервничая, Салли вошел в палату, где из пяти детских
коек занята лишь одна, и лежал на ней очень маленький барсик в человеческом
обличии. Малехонький такой, с черными волосиками коротко стриженными. Кожа по
тону, такая же как у него, Салли. Только личико бледное – еще бледнее, чем
когда сам Салли ночью проснулся. Под глазами мальца страшные темные круги, аж
самому не по себе стало. Не должны дети вот так выглядеть! Не должны дети вот
так страдать! А малыш несчастный то ли без сознания, то ли спит. Вот так сразу
и не определишь.
Салли перевёл взгляд на женщину, что стояла к нему
спиной и держала мальчика за руку. Он разглядел, что кожа ее белее самого
свежего молока на свете, а волосы черные, словно сама тьма. Мальчик на нее не
похож – ни по этому белоснежному тону кожи, ни по черноте волос. Может, этого и
мало, может это вообще глупости, но в один миг показалось, что ребенок больше
на него, на Салли, похож, чем на собственную мать. Странно это…
Женщина нежно сжимала ладошку своего сына, наклонилась
вперед, подышала - попыталась согреть руку ребенка своим дыханием. И снова
всхлипнула... Салли видел, как на крохотную ручку ребенка катились ее слезы.
- Мэм, - обратился к ней доктор Фишер, осторожно взяв
ее за плечо. - Позвольте представить вам донора вашего сына... Вот, посмотрите,
пожалуйста... Я вам не солгал. Донор действительно есть, вы только обернитесь,
пожалуйста...
Медленно, словно боясь, что всего на секунду, которую
она позволит себе отвернуться от сына, с ним что-то случится, женщина
повернулась и...
