Короче говоря, Лёля фыркнула.
– …А вообще страшно, конечно, – признался Белявский. – И главное, безнадёжно. Ничего тут не сделаешь. Ни-че-го. Только валить. Мотать. И чем дальше, тем лучше…
– Простите, Дмитрий, – возразил Федя, – но разве так решится проблема?
– Ка-кая проблема? – прищурился Дмитрий Всеволодович.
– Мы слышали: в первую голову – проблема несправедливости. Тяжёлый труд – тоже, да; в ужасных условиях; нищета; но больнее всего мучит русскую душу, разъедает её, отравляет – неравенство, несправедливость! Если взять исторически —
– Водка плохая её отравляет, денатурат! Если взять исторически. А мучит русскую душу – похмелье! А на остальное плевать хотела русская историческая душа. С колокольни. Ах-ах, мировая несправедливость, замучен в тяжёлой неволе… Дядя Стёпа ваш этот – кто по профессии?
– Электросварщик. Его зовут дядя Костя…
– Так. Электросварщик. А сколько лет уже сварщиком, не говорил?
– Да, говорил: он на стройке с семьдесят… первого, кажется, года…
– То есть сорок лет. На стройке сварщик. О ке-ей. Теперь: кто у него вызывает самую сильную злобу?
– Путин?
– Дах если бы… Путин – это как раз было бы и неплохо… Только это он с вами непримиримый, а покажи ему Путина метров за пятьдесят – он обгадится, ляжет на брюхо, на брюхе к этому Путину поползёт, и будет вылизывать языком, пока не отгонят пинками… Нет, главный враг дяди Стёпы – не Путин, а «белые каски». Прорабы и мастера. Кто повыше – но на ступенечку, на ступенечку!.. Он и сам бы… и про себя понимает: ах, мог бы, мог бы ведь! Не машины менять, хоть носки… за сорок лет из рабочего можно подняться как-нибудь до прораба? Вы как сами думаете? Ему сколько, если он сорок лет работает… шестьдесят? Под шестьдесят? а он даже в прорабы не выбился: что, масоны не дали?
А я объясню. Помните, он изображает: «затунеядничал – в ЛТП»?.. ЛТП, Лёлечка? Знаете? Ну конечно, не знаете. При совке хронических алкоголиков отправляли в так называемый лечебно-трудовой профилакторий, их там лечили – ну понятно, как там лечили, – и заставляли работать. По сути, зона-«лайт». Ставлю банку, что дядя Стёпа отметился!
– Почему? – возмутился Федя. – Почему вы с такой уверенностью —
– А вы не слышите эти блатные присадки? «В натуре, слышь», «падла» – но главное, сама манера – наезд, навал: а-а-а, вира, майна, давай, греби, что-нибудь да сработает! всё, блатная манера!
– Хорошо: возможно, он сидел в этом эль-тэ-пэ – но что изменяется по существу? Он говорит про ужасные случаи на производстве…
– Щщух – пальцы – ни одного? Левая нога хрусть, балка чпок, голова как орех? Ой, я вас умоляю, Федя…
– Нет, не может быть!.. Он правду говорит! Вы пытаетесь сделать вид, что не слышите этой правды… Нет, нет, пожалуйста, дайте сказать! Если даже вы правы, если некоторые детали он приукрасил, но в глубине – ведь он прав?! В глубине ведь всё просто, всё очень просто!
Им плохо живётся – а нам хорошо! Они нищие – мы богатые! Они плачущие – а мы смеющиеся, причём изощрённо смеющиеся, издевательски над ними же и смеющиеся!.. подождите, позвольте договорить!.. Мы здесь с вами в Швейцарии, или на Кипре, или на Адриатике, или даже в России – но всё равно – в благоустроенном доме, в хорошем автомобиле, мы сытые, мы довольные – а они на холоде: всё как он говорит, на снегу, на ветру… Это так просто: им плохо, а нам хорошо!
Мы не можем от этого убежать, мы не можем от этого отшутиться, потому что au fond
