Сами же обитатели странной клиники давно уже свыклись с невероятностью некоторых окружающих их обстоятельств, и как будто перестали их замечать. Вообще, что такое есть нормальность и ненормальность? Где грань между общепринятыми нормами и психическими или социальными отклонениями? Именно социум, окружающее нас общество, устанавливает правила игры, которые либо навязываются мнением или желаниями отдельных людей, либо сформировались в силу определённых обстоятельств.
Как хорошо бывает утром в Москве зимой! Слякоть, грязь, холод. Идёт колючий, мокрый, серый снег. Тротуар посыпан гремучей солёной смесью, разъедающей ботинки и лёгкие. Повсеместно люди. Большое количество людей. Огромное количество людей. Откуда они берутся спросите Вы? А ответ простой. Это заговор. Простой Московский заговор. Начав изображать работу и занятость, все прибывающие в этой механической табакерке под названием Москва, настолько пристрастились к своей игре, настолько привыкли исполнять роли КУДА-ТО СПЕШАЩИХ механических апельсинов, что превратились в людское море, где каждая капля – это отдельный человек. Он вроде и отдельный. Вроде и идёт, как ему кажется по своим делам, на самом же деле он – часть моря, волны, потока у которых своя, совершенно отдельная цель, философия, разум. Эта волна накрывает, поглощает, сметает всё на своём пути.
Как всем известно, москвичи и гости столицы не работают и никогда не работали. Вся страна работает на них, а они просто изображают важных людей. Само слово «москвич» предопределяет их бытие. Если ты москвич – ты уже априори начальник. Это как родиться в царской семье. Только за то, что ты зачат в этом географическом месте, а не в другом, ты получаешь преимущество и фору перед всеми остальными. Самый ничтожный клерк из Москвы выше, чем самый высокий начальник из провинции. Так устроен мир. Такие правила придумали москвичи. А эта знаменитая фраза «Ну это же Москва!», которая сразу объясняет всё и показывает отдельность, избранность Москвы по отношению ко всему остальному. Здесь позволено многое из того, что другим нельзя.
Крылатая фраза, впервые сказанная римским комедиографом Публием Теренцием Афром «Quod licet Jovi, поп licet bovi». Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Москвичи сговорились и стали всегда по утрам выходить и куда-то идти, играя в людское «Море волнуется раз, море волнуется два». Их призывает коллективный разум Человеческого моря. Он притягивает их, как ядро молекулы. Людское море день за днём продолжает мерное всепоглощающее движение по улицам, метро, общественному транспорту, дорогам. Оно разбивается пенными каплями о здания и сооружения, расплёскивая капли людей по офисам, кафе, ресторанам, домам, гостиницам. Москвичей никогда нет, они всегда где-то. Они заняты всем, но ничего не успевают. Всё время куда-то спешат, но никуда не попадают. Они всегда «в море».
Этим прекрасным пасмурным московским промозглым утром, Альберт вынырнул из человеческого моря недалеко от перекрёстка Сретенки и Садовой и, хлюпая по чёрной мокрой жиже, привычно направился в сторону клиники. На углу как обычно шла вечная стройка. Проходя её, Альберт всегда думал:
– Сколько лет я хожу мимо, а стройка всё идёт и идёт. Может на самом деле строят дом не вверх, а вниз?
Он и сам не догадывался, насколько близок к истине. Альберт подошёл к старому историческому трёхэтажному зелёному дому с памятной табличкой «Здесь в 1875г. располагалось Посольство Нидерландов в России». Здесь же висела перекошенная рекламная вывеска «Стоматологическая клиника Вашингтон&Вашингтон». Привычно поднимаясь по кафельной лестнице на восемь ступенек, он их в очередной раз пересчитал.
